Скальпель и автомат - [7]

Вечером подъезжаем к Красноуфимску. В окнах домов по мирному светят огоньки лампочек. Удивительно! — здесь нет маскировки. Стучат колеса по рельсам, мелькают столбы, станции, сады, а там, на горизонте, — голубовато-белые горы, казахи на верблюдах и ослах, все своеобразно и ново. Одолев большие трудности, проехав более 4 тысяч километров, госпиталь 22 ноября прибыл в киргизский город Ош. Нам выделено здание педагогического института, который стоит на горе, весь из стекла и солнца. Справа — кладбище, сзади — арык с высоким забором.

В короткий срок все переоборудовали для приема больных. Чисто. Уютно. И вот раненые стали поступать. Началась круглосуточная напряженная работа.

Местные жители хорошо относились к нам, оказывали большую помощь, добровольно работали санитарами. Ежедневно начальник госпиталя проводил планерку. Сегодня Аркадий Матвеевич Гуревич доложил о дежурстве. Будем работать по сменам. Я с Женей Масич и Юлей иду в палаты к раненым.

Новая незнакомая культура вызывала любопытство. Женщины в темных халатах до самой земли, все носят паранджу из тонкого черного шелка. Ни глаз, ни лица не видно. Мужчины в полосатых халатах, с чалмой на голове. По тому, как надета чалма, можно судить, к какой социальной группе человек относится. Новый Ош отделяется от старого города горой Сулеман. Маленькие домики сложены из камней, обмазаны глиной. Такие же заборы — как крепости. Улицы извилистые, от горы спускаются к окраинам. В дождливую погоду текут мутные потоки, образуя огромные лужи. А рядом несут чистые студеные воды арыки — прямо с ледников. В жару сухой ветер поднимает тучи пыли, засыпая глаза. А на востоке, далеко в небе, белые снега Памира — это безумно красиво.

Около госпиталя стоит продпалатка, где мы с Олей познакомились с Хатамжаном. Он немного говорит по-русски, объясняет местные обычаи, отвечает на бесконечные наши «почему». На базаре большой выбор фруктов, виноград, дыни, арбузы. Но наше внимание привлекли багряные кисло-сладкие гранаты. В один из дней пошли на базар позже обычного. Народ уже разошелся, все гранаты были распроданы. Раздосадованные, мы направились обратно и заметили, что все снимают шапки и раскланиваются с высоким, средним лет, мужчиной. Мы переглянулись, подумали: видно, какой-то богач. Одет по обычаю в халат, на голове чалма. Неожиданно он по-русски окликнул нас: «Что прикажете?» «Мы хотели гранаты купить». Он повернулся к узбеку, что-то сказал, тот подошел к другому, и уже через несколько минут нам подали плоды. Поблагодарили, расплатились, раскланялись и пошли. На мосту через арык мимо нас промчался уже знакомый узбек со свитой, хлестнул нагайкой коня, что-то крикнул, гикнул, но за топотом копыт мы не расслышали, и умчался в переулок, подняв тучи пыли. Вечером мы рассказали об этом Хатамжану и похвалились — гранаты были исключительно вкусные. «И куда вас только заносит? — встревожился Хатамжан. — Сильные, ловкие басмачи живут в горах, никому не подчиняются, имеют влияние в народе, жестоки. Если им кто-то не нравится — уничтожают. Понравится — берут к себе, могут украсть девушку, увезти в горы, это часто бывает. Недавно большое несчастье случилось с телефонисткой — ее нашли убитой в саду, с отрезанными ушами и носом». Конечно, мы немного струсили и несколько дней остерегались бродить по городу. Но как только увидали на стене госпиталя афишу о представлении в местном национальном театре, купили с Олей билеты. Присоединились к нам и другие. Вечером все вместе пошли в театр. В небольшом, красиво орнаментированном зале, людей было немного. Ставили «Ширин и Фархад». Сзади нас сидели узбеки, старались объяснять, о чем идет речь на сцене. Красочные декорации, яркие дорогие костюмы. Но больше всего понравилась героиня, девушка с длинными русыми косами. Ритмичные танцы, красивые руки и живые движения пленили нас. Мы часто вспоминали этот спектакль.

Прошло несколько дней. Иду, навстречу офицер. И вдруг он останавливает:

— Товарищ, неправильно приветствуете!

Подумала: ну уж нет, это придирка! Круто остановилась.

— Вы прекрасно выглядите. Сегодня дежурю по части, зайдете в штаб после отбоя.

Сначала я не поняла. И только чуть спустя, вздрогнула — как все просто! Молча поворачиваюсь и, чеканя шаг, ухожу. Лицо пылает от обиды и негодования, нестерпимо горят уши, на глазах слезы. Бегу за барак и плачу. Меня увидел со склада Яшнов. «Что за горе?» Я рассказала. «Это кто же?» Молчу. Мог бы и не спрашивать, список дежурных висит на дверях. «Ладно, не плачь, приходи сюда к бараку, я буду около тебя».

После обеда шли с Олей к себе, поселили нас далеко. Смотрим, к госпитальному входу подъехали на красавцах-конях офицеры.

«Тебе не хочется прокатиться на такой лошадке?» — спрашивает Оля. «Очень хочется!» — как зачарованная, любуюсь конями. Сидеть на лошади меня научили во время финской войны. Помню, посадили меня на смирную лошадь, вложили в руки уздечку и хлестнули. Я вцепилась в гриву, сползла на шею и кричала от страха, пока меня не сняли на землю. Позже старшина разрешил брать старенькую лошадь и прогуливаться по дороге напротив нашей казармы. Так и научилась держаться в седле.