Скала Прощания - [34]

Когда к нему вернулось сознание, он увидел Айнскалдира, тот плыл к нему, руки его вертелись, подобно крыльям ветряной мельницы, а его боевой топорик казался мерцающим штрихом. Рот риммерсмана был раскрыт в крике, но Деорнот не слышал ни звука. Джошуа следовал прямо за ним. Оба они набросились на две тенеподобные фигуры. Клинки вращались и сверкали, рассекая мглу молниями отраженного лунного света. Деорнот хотел подняться и помочь им, но на нем лежало что-то тяжелое, какой-то бесформенный груз, которого он не мог сбросить. Он не оставлял попыток, не понимая, куда ушли его силы. Наконец ему удалось сбросить этот груз, и он почувствовал дуновение ветра, холодившее тело.

Джошуа и Айнскалдир все еще мелькали перед ним, их лица казались причудливыми масками в голубизне ночи. Другие фигуры появились из лесных зарослей, но Деорнот не мог решить, друзья это или враги. Глаза его застилал туман: в них что-то попало, что-то их жгло. Он удивленно провел руками по лицу. Оно было мокрым и липким. Его пальцы, когда он поднял их к свету, были черны от крови.

Длинный сырой тоннель вел вниз, прямо в гору, полтысячи стертых от старости ступеней змеились прямо через сердцевину Ста Мироре — от дома графа Страве к маленькому тайному доку. Мириамель догадалась, что тоннель неоднократно спасал ранее обитавших здесь аристократов, вынужденных покидать в ночи свои роскошные жилища, когда крестьяне вдруг начинали беспокоиться или выяснять правомочность привилегий вельмож.

В конце утомительного пути под неусыпным надзором Ленти и еще одного из загадочных графских слуг Мириамель и Кадрах очутились на каменной пристани между нависающей скалой и свинцовой водой гавани, расстилавшейся перед ними потрепанным ковром. Прямо под ними маленькая гребная лодка, привязанная канатом, прыгала на волнах.

Чуть позже появился сам граф. Его принесли по другой тропинке в резном занавешенном паланкине четверо дюжих парней в матросской форме. На старом графе был теплый плащ и шарф, чтобы уберечься от ночного тумана. Мириамель подумала, что в бледном свете раннего утра он выглядит древним.

— Что же, — сказал он, сделав знак носильщикам остановиться, — настал час расставания. — Он грустно улыбнулся. — Мне очень жаль вас отпускать, причем не последней причиной служит то, что победитель Наглимунда, твой обожаемый папаша, много бы заплатил за твое благополучное возвращение. — Он покачал головой и закашлялся. — Но что поделаешь, я честный человек, а невыполненное обязательство подобно неукрощенному привидению, как мы говорим здесь в Пирруине. Передай привет моему другу, когда встретишь его, передай мое почтение.

— Вы нам не сказали, кто он, этот ваш друг, — сказала Мириамель с нескрываемой тревогой. — Кто тот, кому вы нас препоручаете?

Страве махнул рукой, отметая вопрос:

— Если он захочет сообщить вам свое имя, он это сделает сам.

— И мы отправляемся по морю в Наббан в этой утлой лодчонке? — проворчал Кадрах. — В этой рыбацкой скорлупе?

— Да это в двух шагах, — сказал граф. — И при вас будут Ленти и Алеспо, чтобы защитить вас от килп и им подобных. — Он показал на двух слуг дрожащей рукой. Ленти что-то мрачно жевал. — Ты же не думаешь, что я тебя отпущу одну? — Страве улыбнулся. — Я бы не мог быть уверен, что ты прибудешь к моему другу и оплатишь мой долг.

Он жестом приказал слугам поднять паланкин. Мириамель и Кадрах спустились в качающуюся лодку и с трудом втиснулись на узкое сиденье на корме.

— Не поминайте меня лихом, Мириамель и Падреик, прошу вас, — крикнул Страве из паланкина, который слуги тащили по скользким ступеням. — Мой маленький остров вынужден балансировать, причем очень деликатно. Иногда, приспосабливаясь к этому, можешь показаться жестоким. — Он задвинул занавески.

Тот, кого Страве назвал Алеспо, отвязал канат, а Ленти оттолкнул веслом маленькую лодочку от причала. Когда они начали удаляться от огней пристани, Мириамель почувствовала, что сердце ее упало. Они направлялись в Наббан, который не обещал ей ничего хорошего. Кадрах, ее единственный союзник, был мрачен и тих с момента их воссоединения. Как назвал его Страве? Она уже раньше слышала это имя. Теперь она направлялась к какому-то неизвестному другу графа Страве в качестве залога в какой-то таинственной сделке. И все, начиная с местных вельмож и кончая последним крестьянином, казалось, знают ее дела лучше ее самой. Чего еще ждать?

Во вздохе Мириамели были тоска и безнадежность.

Ленти, сидящий напротив нее, напрягся.

— Не вздумай ничего затевать, — сказал он жестко. — У меня нож.

Глава 5. ДОМ ПОЮЩЕГО

Саймон шлепнул ладонью по холодной стене пещеры и почувствовал удовлетворение от испытанной боли.

— Окровавленный Узирис! — выругался он. — Окровавленный Узирис! Узирис, орошающий древо кровью своей!

Он поднял руку, чтобы снова ударить по стене, но удержался и опустил ее, чтобы вонзить ногти в собственную ногу.

— Успокойся, парень! — сказал Хейстен. — Мы ничего не могли поделать.

— Я не дам им убить его! — Он умоляюще взглянул на Хейстена. — И Джулой сказала, что мы должны идти к Скале прощания. А я даже не знаю, где она!