Сизиф - [21]

Гораздо позже, вспоминая его проделки, Сизиф приходил к выводу, что не хитрость и не корысть руководили Салмонеем. Он оказывался одержимым новой фантазией, целиком попадал в ее тенета и действовал в соответствии с ее собственными правилами. Это его свойство подтверждалось, кстати, удручающей неприспособленностью Салмонея к самым обычным и полезным занятиям, которые не в состоянии были его увлечь. До поры до времени отец пытался заставлять его наравне с остальными помогать по хозяйству и строго пенял бракоделу, когда тот ломал грабли или приводил домой осла с безнадежно стертой холкой от неправильно навьюченной вязанки дров. Позже он на некоторое время стал семейным посмешищем, а затем на него махнули рукой. Его затеи не прекратились и много лет спустя, когда Салмоней уже женился раз и другой и у него росла дочь. Тут вздорные выходки взрослого мужика никого не смешили, а некоторых пугали, поскольку наивность человека, после того как он достигнет определенного возраста, люди склонны называть и судить иначе. Поразительным было то, что до самой гибели Салмонея находились такие, кто готов был за ним следовать.

Мальчишки подкараулили Никтея, когда тот возвращался с базара, рассудив, что, сколько бы ни удалось ему выручить за снасти, которые он плел из ивовых прутьев, когда был трезв, старик будет в добром расположении духа, предвкушая первую чашку кикеона в награду за свои труды. Все притаились в овраге, а Магн убежал назад к селу и издалека пошел навстречу Никтею и его ослу, рассчитав повстречаться с ними как раз над обрывом.

— Здравствуй, Никтей, — вежливо сказал мальчик, уступая дорогу, — да будет с тобой благословение богов и нашего отца, царя Эола.

Не задерживаясь и не оборачиваясь, старик поднял руку с торчащим средним пальцем. Неприличие жеста не оставляло сомнений в том, что заговорщики просчитались. Но смутить Магна было не так легко.

— Ты отвечаешь раньше, чем я успел спросить, почтенный Никтей, — продолжал мальчишка все громче, так как старик удалялся. — А спросить я собирался о рыбе, которую тебе удалось выловить. Люди говорят, что рыба большая, вот я и хотел узнать, как велика она была. Но если всего-то с твой палец, значит, сочиняют люди, и говорить не о чем.

Никтей все-таки остановился и теперь подозрительно и недобро разглядывал подростка.

— Какие такие люди? Какое тебе, разбойник, дело до моего улова?

— Все говорят, Никтей. Да разве это секрет? Ты сам хвалился в кузне. Но может быть, и прихвастнул, это со всяким может случиться.

— Ах ты, корень ядовитый! Знаю я вас всех, весь ваш беспутный выводок. А ты — хуже всех. Других за нос води, тихоня ласковый, я-то вижу, кто ты есть — чистый аконит.

— Говорят, рыба не простая была, — продолжал Магн, как бы не замечая ругани. — И вот что я еще хотел у тебя спросить: исполнила ли она, что обещала? Что-то не верится, что многое ей под силу — уж больно мала была рыбешка.

В интонации Магна не было и тени насмешки, он смотрел на пьяницу с искренним и серьезным любопытством. А тот мучался, не в силах вспомнить, что же он такое сболтнул в кузнице, куда он не раз зарекался ходить навеселе.

— Тьфу на тебя! — изобразил он наконец пересохшим ртом. — И пусть у вас только сестры родятся, раз выросли без уважения к старшим. Да! — завопил он вдруг. — Исполнила! Вот чтоб у тебя язык отнялся — забыл ее попросить! Но попрошу еще!

Дети в овраге кусали кулаки, чтобы не завизжать от смеха, однако каждому было ясно, что старик успел опомниться и теперь выходит из себя, проклиная собственную глупость. Салмоней говорил правду.

В тот же вечер они засели у ручья, приготовив наспех две связанные из прутьев широкие и плотные решетки, — Деион и Магн выше по течению, Сизиф и Афамант ниже, а Салмоней посередине, там, где он в последний раз видел рыбу. План состоял в том, чтобы, как только она вновь себя обнаружит, дать сигнал братьям, которые опустят решетки, перегородив заветной добыче путь к бегству. А там уж — дело двух-трех дней заманить голодную волшебницу в сеть, выпрошенную на время у домоправителя Сулида.

Стоит ли удивляться, что, прежде чем окончательно иссяк первоначальный порыв, дети много дней провели у воды? Видели они и выскочившую из потока рыбу, и сердца их колотились от оправдывающихся ожиданий, а когда добыча попалась — не столь громадная, как они предполагали, и скорее серебристого, а не золотого цвета, мальчишки так переволновались, что перестали улыбаться, и руки их тряслись неудержимой дрожью. Вотще дожидаясь заветного предложения, они никак не решались подсказать бедняге, что она угодила к нужным людям, которые не причинят ей вреда, а наоборот, готовы тут же пойти навстречу, на известных условиях, разумеется. Не выдержал Афамант, старавшийся все это время держаться с достоинством самого старшего.

— Да говори же ты, ну тебя к воронам! — закричал он, топая ногами, и его голос, сорвавшийся посередине восклицания, привел в чувство остальных. Они дали узнице время подумать, опустив сеть обратно в воду.

Ни второй, ни третий вечер не продвинул переговоры ни на волос, но сколько было жарких обсуждений в промежутках, как снова перебирались и отбрасывались заказы, каким загадочным огнем светились их глаза!