Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [88]

Артем едет, покуривает и посмеивается над Барсуком. А Барсук еще долго переживает, дуется на хозяина и на всех нас.

Он отбегает от нас подальше в лес, уносится вперед или тащится далеко позади, показывая, как сильно подорвано его доверие к нам.

За бродом, миновав зимнюю стоянку, мы приступаем к крутому подъему на перевал Турат. И через полтора часа тяжелого подъема выезжаем на его вершину. Там делаем получасовой привал и еще спустя час спускаемся к гостеприимному хутору в урочище Ачик. На перевале мы прощаемся с Чуйскими Альпами, которые остаются у нас за спиной. Внизу в долине день стоит в зените, мы быстро ставим лагерь, размещая палатки меж хозяйственных построек, и затапливаем баню. Только нашему Барсуку и здесь нет покоя. Возвращение Барсука в Ачик обрадовало и вдохновило всех его старых врагов.

По приезде мы спешиваемся у п-образной коновязи у дороги и снимаем с коней сумины и седла. Влажные разноцветные попоны вывешиваются на коновязи сушиться на жарком солнце. Слава уводит коней и пускает их пастись по зеленой долине. Барсук ложится под попонами, чтобы отдохнуть и подремать на солнце, но тут его настигают и окружают многочисленные недруги. Это все те же зловредные местные собаки, что набрасывались на Барсука в прошлый раз.

Все дни, пока мы ездили на Юнгур, они копили злобу на Барсука и поджидали его возвращения. И вот теперь пробил их час.

Они – это четыре неказистые псины, белые и коротконогие, похожие одна на другую, как карандаши. Каждая из них в отдельности мельче Барсука, но вместе они образуют злобный квартет, который обступает нашего пса со всех сторон и заливисто его облаивает. При этом морды у всех пятерых, включая самого Барсука, совершенно одинаковы. Не удивлюсь, если все они близкие родственники.

Барсук, понятное дело, просыпается, вскакивает на лапы и активно крутится и отбрехивается от врагов. Больше того, он смело подбегает по очереди к своим противникам и пробует их пугать, громко лая и щелкая зубами. Однако кончается это для него плохо. Злобные белые твари набрасываются на него все одновременно, кусая в разные места. Образуется куча из дерущихся собак. Барсук отбивается и кусается, но ему достается много больше.

– Может, отогнать их? – спрашиваем мы Артема.

– Да не-е-е! – равнодушно отмахивается Артем.

Бой заканчивается тем, что Барсук отступает к коновязи под попоны, а местные псины оставляют его в покое. Как видно, по их понятиям, если попоны висят чужие и пахнут они чужими конями, то и место это чужое. Законное место Барсука. Дальше Барсук лежит весь день под попонами. На его лохматых боках местами запеклась кровь. В наших глазах Барсук настоящий герой – не побоялся один драться с четырьмя! Временами Барсук оставляет попоны и быстро перебегает к нам во двор, где стоят палатки. В такие моменты местные собаки, зорко наблюдающие за Барсуком, остервенело бросаются за ним в погоню, но всякий раз не поспевают и упускают его. Они боятся подойти к нам поближе и только злобно облаивают Барсука, довольно сидящего у наших ног. Через какое-то время Барсук перебегает к коновязи, потом обратно, и так повторяется весь день. Видно, что Барсуку просто нравится дразнить и доводить до исступления этих злобных аборигенов.

Между тем жизнь на хуторе идет своим обычным чередом. Ярко светит солнце, у хозяйского дома маленькая девочка в ситцевом платочке сидит на корточках и моет в ведре с родниковой водой стеклянные трехлитровые банки. Во дворе бегают и борются на траве двое мальчишек – братьев девочки. В доме хозяйка печет на большой сковороде в русской каменной печке большие ароматные пресные лепешки, одну за другой. Мы сидим на улице за широким столом под деревянным навесом и с удовольствием едим эти горячие румяные лепешки, принесенные с пылу с жару. С лепешек на стол капает масло, мы запиваем их холодным свежим молоком. Вокруг беседки крутится маленький гнедой жеребенок и выпрашивает у нас молочка. У него большая голова с огромными глазами на маленьком худом тельце, еще у него тонкие, торчащие немного в разные стороны ножки, с крохотными острыми копытцами.

– Его мама весной бросила, – рассказывает хозяйка.

– Как это? – поражаемся мы.

– Да не знаю, редко, но бывает и так. Корма мало нынче было в горах, может поэтому. Родила и сразу бросила. Теперь он с папой ходит, а мы его выкармливаем сами.

Действительно, выше по склону пасется папа малыша, крупный гнедой конь. Жеребенок бегает туда-сюда – от нас к папаше и обратно, вертя тонким хвостиком и щипая травку.

Жеребенок переступает копытцами, понемногу поворачиваясь ко мне задом.

– Осторожно! Сейчас лягнет! – смеется хозяйка.

– Очень любит лягаться. И больно так! – добавляет девочка, оторвавшись от своих банок.

– Бы тут круглый год живете? – интересуемся мы у хозяйки.

– Да, круглый год. Летом дети здесь, а осенью увозим их в Чибит, в школу. Зимой я с детьми в Чибите, а хозяин здесь – за скотом смотрит.

– И соседи так же?

– Да, и соседи.

На следующий день хозяин дома Володя берется отвезти нас на Чуйский тракт. Дорога туда с Ачика на карте не обозначена, но на самом деле она есть, была проложена еще в советское время, когда на Ачике стоял колхозный скот. Мы грузимся на Володин фермерский УАЗ с пятиместной кабиной и тентованным кузовом. Сам Володя, Лена, Алексей, Сергей и Оксана забираются в кабину. Мы со вторым Сергеем лезем в кузов и устраиваемся там поудобнее – расстилаем на железном полу коврики, кладем под спину мягкие спальники в круглых мешках. Сзади кузов открыт и нам хорошо видна дорога.