Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [57]
В последний день, когда тропа вдоль Качка (так для простоты зовут речку Деты-Кочек местные жители) то и дело пропадала, накаченный водкой и анальгином Андрей, миновав пустую пастушескую избушку почти у самой вершины, вдруг свернул резко вправо и вниз – по круто падающему вниз узкому травянистому ущелью, далекое дно которого терялось в густом мокром и холодном тумане. Мы вели за ним коней в поводу, повисали на поводьях, скользя и заваливаясь в мокрой высокой траве. Вода затекала нам за шиворот, ноги вязли в болотистой почве, разъезжались в стороны. Стравив таким образом метров триста по вертикали, мы в итоге уперлись в узкое, окаймленное большими скалами горло ущелья, в которое с шумом прорывался и обрушивался дальше вниз Качок. Дороги впереди не было никакой, и нам пришлось выбираться обратно наверх, рыская глазами в поисках потерянной (и существующей ли вообще?) тропы. Всюду вокруг нас были тропы-обманки: летом по горам свободно ходят табуны коней, покрывая травянистые склоны паутиной тропинок, в которых трудно не заблудиться.
Наконец где-то еще выше по склону, наискосок, мы увидели торную, натоптанную тропу, выбрались на нее и, приободренные, снова двинулись вниз в сторону Катуни. Однако десятью минутами позже и эта тропа исчезла. Порыскав по заросшему лиственницами высокому каменистому уступу, проехав дугой влево вниз по зеленой окружности травянистого цирка, мы мокрой цепью из лошадей и людей покатились вниз по крутой луговине очередного косогора, нещадно поливаемые холодным дождем. На этот раз нам повезло, и спустя полчаса мы попали на прочную, натоптанную многочисленным скотом тропу в низовьях Качка. Эта тропа, идущая мимо нежилых стоянок по зарослям малины и красной смородины, которые мы рвали и ели прямо по ходу, тропа, которая то и дело вела нас по самому руслу, по каменистому дну, быстрой и прозрачной речки, вывела нас, измученных, на берег Катуни – к счастливому завершению нашего одиннадцатидневного похода.
Младший из проводников, Иван, был в тот день очень зол на Андрея, который вел группу впереди, в то время как Иван по обыкновению замыкал и страховал ее. На все эти поиски и утомительные рысканья по тупиковым ущельям, на мучительные взбирания вверх по отвесным косогорам после очередного таежного тупика у нас ушли добрые полдня. Наши несчастные лошади совершенно выбились из сил и стояли теперь у прибрежных мокрых берез неподвижно, тяжело дыша, даже не думая щипать траву. Так всегда бывает с этими четвероногими тружениками после долгого изнурительного перехода, когда им требуется какое-то время, чтобы прийти в себя и снова начать пастись, восстанавливая силы.
– Не пойду я больше с Андреем и туристами! – говорит мне в сердцах Иван. Он винит своего земляка в бестолковых блужданиях по мокрым и крутым ущельям Качка.
А история с пачкой Андреева анальгина скоро будет обсуждаться во всех домах Катанды. И со временем станет одной из тех легендарных веселых историй, которые передаются из уст в уста и составляют богатую бытовую летопись здешних мест.
Повышат или понижат?
В холодных каменных распадках, в которых зимой скапливается много снега, на больших высотах, на тенистых склонах близ границы леса в горах Алтая растет бадан – растение с мясистыми круглыми листьями и нежными розовыми цветочками. Бадан расстилается обычно плотными зелеными коврами под скалами и расщелинами в них. Местные жители собирают бадан для лекарственных нужд или заваривают из него вкусный ароматный чай. Заваривают почерневшие прелые листки растения, перезимовавшие под снегом и, как обычный черный чай, прошедшие ферментацию.
Однажды мы сидели у вершин Теректинского хребта в своем маленьком палаточном лагере и пили чай из бадана. Его еще называют иногда монгольским чаем. В горах было темно и холодно, трещал и оранжево освещал наши лица костер. Отхлебывая терпкий горячий напиток из железной кружки, я поинтересовался у Андрея:
– А что именно вы лечите баданом?
– Да он от всего помогат – от живота, от простуды, от легких и кашля, от ревматизма, еще и раны заживлят. Корни его копаем и сушим, а опосля делаем настойки и компрессы.
– А еще бадан при высоком давлении помогат – понижат его, – добавляет молодой Иван. Катандинцы говорят именно так – характерно проглатывая окончания слов: «уважат», «снимат», «погружат».
– Это точно, при давлении бадан хорошо помогат. Только вот не понижат он давление, а, наоборот, повышат, – мягко поправляет Ивана старший Андрей. – Если у кого давление упадет сильно, то вот тогда бадан и пьют.
– Ну здрастье вам привет! – не соглашается Иван. – Как это он повышат, когда понижат? Я-то точно знаю. Тот год тетка Варвара приболела, гипертонический криз ее хватанул, так батя ей бадану тогда наварил, чтобы давление сбить.
– Да ты чего такое говоришь-то? – немного повышает тон Андрей. – У меня когда давление падает в горах, я завсегда бадан пью, для тонусу! Я точно тебе говорю – повышат он!
– Ну может, что у тебя бадан давление и повышат, только вот у всех нормальных людей – понижат\ – кипятится и язвит Иван.
– Да чего ты людям мозги путаешь-то? Точно тебе говорю –
