Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [56]

Проводники из Катанды Иван и Андрей

Оба наших проводника, Иван и Андрей, родом из крупного и старинного русского и казачьего села Катанда, расположенного на левом берегу Катуни. С ними выехала наша группа в составе семи человек, всего девять человек и девять лошадей. Палатки, еда, посуда, спальники – обычное снаряжение для конных горных походов, все было взято с собой на весь путь. За 11 дней дороги в горах мы практически ни разу не спускались ниже высоты 2000 м. День за днем мы забирались все выше, по мере того как плавно поднимался вверх к юго-востоку сам Теректинский хребет. Днем наверху было тепло и даже жарко, а ночами температура падала почти до нуля и даже пару раз ниже точки замерзания воды. Теплые зимние спальники в нашем июльско-августовском походе по высокогорью Алтая оказались нелишними.

Ни Андрей, ни Иван, наши добрые и общительные проводники, хоть и были местными жителями и опытными таежниками, всей точной дороги по хребту не знали, ведь маршрут наш был необычным. Ни местные, ни туристы такими маршрутами вдоль всего хребта по его верхам никогда не ездят и не ходят. Ведь им это попросту ни к чему. Обычно местные пастухи пасут или перегоняют скот с одной стороны хребта на другую, поперек него, или пасут свои стада и отары на одних и тех же давно заведенных стоянках. Охотятся они также поблизости от своих сел. А вот траверс всего хребта, на всем его протяжении, никому обычно не интересен. Что-то про предстоящую дорогу рассказал и показал по карте отец Ивана Николай, хорошо знающий эти горы, исходивший их когда-то вдоль и поперек со своим отцом, дедом Ивана. Сам молодой Иван неплохо знал ближнюю – катандинскую – сторону и прилегающие к ней окрестности. Андрей же, старший проводник, лет на десять взрослее Ивана, заядлый охотник и любитель полазить по местным горам, был в молодости почти что всюду, но много лет тому назад. Оттого и он уже не помнил точно дальние верхние тропы. Поэтому ехали мы нередко совершенно наугад, по наитию, держа скорее направление, чем дорогу, а в последний день заплутали под сильным дождем в облаках и тумане, накрывших горы, по крутым и мокрым травянистым склонам, в своем завершающем головокружительном спуске к Катуни.

В тот последний день похода Андрею, нашей главной надежде и старшему из наших проводников, было очень скверно. Накануне, на последней перед итоговым спуском стоянке в верховьях речки Тургунды, все немного расслабились, выпив по нескольку рюмок охлажденной в ручье водки, под ароматный и густой борщ, сваренный на костре в закопченном котелке. Андрей, однако, не остановился на этом и добавил перед сном к борщу и водке целую упаковку обезболивающего, кажется анальгина. Вроде как у него разболелся зуб. Он взял и проглотил после водки десяток таблеток. И завалился спать в палатку.

Андрей из Катанды (фото В. Рыжкова, 2012 г.)

Смесь водки и анальгина дала сильный эффект, и наутро его глаза были малоподвижными и мутными, смотрели в разные стороны, а ноги на крутых склонах заметно заплетались. На диком спуске по речке Деты-Кочек тропа то и дело возникала и пропадала, двоилась и троилась, терялась в высокой мокрой траве. Спуск по речке был очень крутой, по лиственничной и кедровой тайге, по падающим луговинам с заболоченными ручьями, невидимо журчащими в траве. Там-то Андрей, накаченный анальгином, смешанным с борщом и водкой, пустил нас долго плутать по почти отвесным скользким туманным склонам. Мы бесконечно мотались по дремучему лесу в призрачных горах, прежде чем вышли в тот день к Катуни.

Алтайские старожилы-аборигены ходят и ездят по горной тайге совсем не так, как это делают туристы. Туристам нужна набитая ухоженная тропа с ее пологими уклонами и плавными поворотами, с пропиленными стволами и прорубленными ветками. Местные же едут туда, куда им нужно. У них с детства опыт и психология охотников и следопытов. Они отыскивают ключи к тайге не под фонарем, где светло, не на удобных старинных пастушеских тропах, а там, где живет дичь, где ходит или стоит зверь, где их ждет верная добыча. Если им надо куда-то проехать, они едут напрямую, вне зависимости от того, есть там дорога или нет.

Местные жители уверены, что в принципе проехать, пройти, пробраться, протиснуться, пролезть (если надо – перебрести или переплыть) можно практически везде, даже в самых узких и каменистых ущельях, в самой густой и заваленной мшистыми стволами тайге, даже перед лицом бурных, с белой непрозрачной водой и опасных, с глубокими омутами и промоинами горных речек. Так оно чаще всего и бывает. Местные мужики пролезают везде, по самому невообразимому горному бездорожью. Если придется, то они, обливаясь потом и матерясь, буквально прорубают себе путь топорами или пропиливают его двуручными пилами. Если понадобится, то они построят через бурные реки мосты из бревен и плавника. Если надо, переплывут смертельно опасные стремнины вместе с конями и поклажей.

Так и в нашем походе, когда Андрей не знал, где именно проходит тропа (часто давно заброшенная и заросшая травой), он просто решительно брал нужное нам направление – через косогоры, каменистые осыпи и плотные колючие заросли карликовой березы, из которой однажды выпрыгнула и бросилась огромными скачками вниз по крутому склону прочь от нас молодая косуля (местные называют их