Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [48]

– А у мужчин сколько тогда главных реакций? – интересуется Алина.

– А вот у мужчин только одна.

– Какая же?

– Что по ерунде, что по серьезному случаю всегда одна реакция – вот же б ля… – отвечаю я.

Все дружно смеются.

Дневка на плоскогорье, у теплого озера

На следующий день мы спускаемся к реке Большой Улаган, которую переходим вброд, километрах в десяти выше по течению родного для Марата и Тимура села Балыктуюль (трека с рыбой, рыбный омут). Речка тихая, мутная, теплая, вода в месте брода глубиной чуть выше брюха коня. Между тем новому Славиному коню и сегодня нездоровится. Он переходит реку последним и ровно посреди ее вдруг останавливается.

– Ну! Да чтоб тебя! Погоняй его, лупи! – кричит Марат.

Слава нелепо торчит посреди реки в своей панаме, его ботинки и ноги по колени снова глубоко в воде, река обтекает его и коня мутными зелеными потоками, Слава машет руками, вертит веревкой и ерзает в седле. Мерин трогается с места и нехотя выходит на наш берег.

За бродом мы поворачиваем направо и едем вверх по течению правым берегом, красивой уютной долиной, по бокам которой растет лиственничный лес. Сама деревня Балыктуюль остается справа от нас. Дальше мы уходим с Большого Улагана на его приток речку Тужардажи и продолжаем подъем. Вдоль речки виляет проселочная дорога. Это места хозяйствования балыктуюльцев – тут они заготавливают сено, пасут скот, охотятся. Марат и Тимур давно приободрились и повеселели: владения опасных саратанцев остались далеко за спиной, за перевалами, и теперь мы находимся в полной безопасности, на землях их родного села.

Близится вечер, уже смеркается, и мы ищем, где бы встать на ночлег. Особого выбора у нас нет, и мы располагаемся на ровной травянистой поляне, справа от которой протекает речка, а слева стоит гора. Посреди поляны растет одинокая лиственница, у корней которой мы разводим костер и ужинаем.

Рано утром, на рассвете, мы слышим одинокий мотор, от шума которого просыпаемся. Чья-то машина встает прямо у нашего лагеря, начинаются какое-то движение, разговоры. Я вылезаю из палатки, ежась от прохлады розового, приглушенного низкими облаками рассвета, и вижу, что на дороге у поляны стоит уазик с брезентовым верхом, а около него маячат две какие-то незнакомые фигуры в теплых куртках и кепках. Они о чем-то разговаривают на слегка повышенных тонах с нашими проводниками. Я подхожу к ним и выясняю, что это приехали на покос земляки Марата и Тимура из Балыктуюля. И что мы, к несчастью, встали лагерем прямо на их поляне, которую они собрались как раз нынче выкосить. Мы слегка помяли траву своими палатками и дорожками, по которым ходили к костру и за водой к речке. Повезло еще, что это были земляки Марата и Тимура, и все разрешается полюбовно. Мы быстро завтракаем, собираемся и выезжаем, а мужики, как только выходит солнце и обсыхает на траве роса, начинают обкашивать нашу поляну на сено.

Коротким переходом мы поднимаемся в верховья речки на новое широкое плоскогорье. Там, наверху, мы обнаруживаем большой богатый хутор, полный людей. В центре хутора стоит большой деревянный дом, неподалеку от него – высокий аил с крепкой конусообразной крышей, крытой железом. Из дыры наверху конуса идет дымок: хозяйка готовит обед. Здесь же, близ дома, выстроены большой хлев для животных, еще несколько хозяйственных построек, баня. По хутору бегают босые дети, у дома стоит большой грузовик с напиленным лесом. За плетнями высятся большие стога свежего сена, у дома сложены большие поленницы свежезаготовленных дров. Видно, что хозяева живут здесь и летом, и зимой. Мы здороваемся с хозяйкой, вышедшей поприветствовать нас на крыльцо аила, и просим продать нам свежего молока. Спустя пять минут мы встаем лагерем на берегу маленького озерца, очень чистого и теплого, тут же быстро разводим костер и бежим купаться. Под кустами прячутся от нас и поднятого нами на озере шума дикие утки.

На следующий день решаем дать себе отдых, оставшись у теплого озера. Мы объезжаем налегке живописные окрестности. Здесь везде растут красивые леса, плещутся речки и озера, по болотам видны нахоженные маральи и медвежьи тропы. В одном месте на узкой горной тропе нам встречаются старуха с маленькой девчонкой, которые перегоняют с места на место небольшое стадо коров. Животные идут гуськом одна за другой по тропинке, поглядывая на нас равнодушными глазами, и жуют на ходу свою вечную жвачку. Долины широки и распахнуты, все они густо покрыты цветами, в прозрачном воздухе все окрестности видны далеко, на горизонте стоят красивые обрывистые горы со снегами наверху.

Хорошенько отдохнув и накупавшись в озере, наутро мы продолжаем свой путь к Чулышману. Тропа бежит густым лесом, потом ныряет в узкое ущелье, где нас ждет сюрприз. Ниже по речке с крутого склона сошел огромный оползень, и теперь образовалось новое озеро, затопившее ущелье, тропу и большую часть леса. Мы упираемся вместе с нашей тропой прямо в воду и принимаемся объезжать озеро глухим лесом по крутому правому берегу. Часа два мы, обливаясь потом, ходим по горе пешком, таща коней в поводу, по сплошному бурелому, по мху и камням, перелезая через упавшие стволы и лавируя между близко стоящими деревьями. За шиворот нам сыплется и колется хвоя, на потные лица налипает паутина. Слева внизу сквозь чащу блестит изумрудное озеро. В конце концов мы выбираемся ниже оползня обратно на торную тропу и спокойно едем дальше.