Сияющий Алтай. Горы, люди, приключения - [135]

Петр тормозит и, когда мы подъезжаем поближе, делает нам знак соблюдать тишину. Мы замедляем ход и молча, шагом продвигаемся вперед, наблюдая за зверем.

Ранние сумерки, солнце уже зашло за горы, но еще светло. Медведь бродит в кустах, пока нас не замечая. Его отлично видно. Расстояние до него метров четыреста, его темно-коричневая, издали кажущаяся черной шерсть резко выделяется на фоне зеленых кустов.

Мы медленно приближаемся и наконец он нас почуял. Остановился в кустах, задрал голову и вертит ею во все стороны. Медведи плохо видят, но у них отличные слух и обоняние. Мишка, как видно, услышал звон стремян и топот копыт, а еще почуял наш резкий запах. Перепугавшись от неожиданного появления здесь людей, зверь выскакивает из кустов и сдуру мчится прямо на нас. Мы встаем на тропе.

– Держите коней покрепче, могут понести, – спокойно говорит нам Кошон.

Петр разматывает и заряжает карабин, не сходя с седла. Медведь скачками, галопом, приближается к нам. Лошади нервно переступают, дергают головами, стригут ушами. Метров за сто медведь внезапно нас обнаруживает. Он потрясен до глубины души. Представьте только его изумление – прямо перед ним вырастает целая кавалькада коней и людей, все в разноцветных куртках, с фотоаппаратами в руках, а один, что ближе всех к нему, так и вовсе с ружьем!

Медведь резко тормозит, упираясь в землю всеми четырьмя лапами. Затем мгновенно разворачивается и принимается улепетывать – еще быстрее прежнего. Он несется огромными ритмичными прыжками вправо от нас, по склону горы вверх. Он убегает по диагонали, все выше и дальше. При всей его кажущейся нескладности бег зверя мягок и легок, он мчится упруго и грациозно, как кошка, скорость его огромна. Медведь мчится вверх по крутому склону с той же легкостью, что и по ровной дороге. Травянистый косогор огромен, открыт, и мы наблюдаем галоп медведя минут десять, пока он не скрывается за гривой горной складки. Нас поражает сила этого зверя: он взлетает на двести метров вверх, крутым подъемом, не замедлив при этом своего бега ни на мгновение. Бот это мощь!

– Молодой еще! Двухлетка! – говорит Петр, убирает карабин и трогает коня.

Через полчаса, достигнув верхней границы леса, мы встаем на ночлег. Пока все идет по плану. За два дня мы вернулись из верховий Юнгура почти что к самому перевалу на Карагем, проехав за счет высокой скорости и рискованного маневра с бродом четырехдневный путь за два дня. Без малого за эти два дня мы преодолели полсотни километров. Назавтра нам надо будет забраться на перевал и спуститься с него до самого Карагема, а там перебраться на машину и уехать в Джазатор. И тогда мы, может быть, успеем еще на наши самолеты.

Уже темнеет. В горах синий беззвучный вечер. Высота больше двух километров, вокруг нас редкий лес. Холодно. На западе небо еще розовеет, но наверху по всему небосводу уже высыпали яркие звезды. Вдалеке уже виднеется глубокое седло перевала Ашра-Чибит. Поляны, как таковой, нет, и мы мостим палатки между скал на узких языках влажной травы и глины. Коней разводят по лесу в разные стороны, корма здесь мало, утром лошади будут ехать впроголодь.

Устраиваем костер у подножия курума, сложенного из крупных серых камней. В куруме испуганно попискивают черные мохнатые пищухи. Пока мы варим суп и кипятим чай, Петр и Кошон высматривают в свои бинокли козерогов. И тут же находят их. Мы видим, как в сгущающейся темноте на выступах скал стоят и лежат крупные горные козлы с загнутыми назад рогами – здесь их места, так называемая текеля.

Стоит отойти от костра, как тут же набрасывается злой холод. Пар идет изо рта, зябко, стужа пробирает до костей. По вершинам гор вокруг нас лежат темно-синие снега и ледники. В них мерцает тихий звездный свет. Морозный воздух стекает с ледников прямо к нам, заливая холодом всю долину. Мы жмемся к огню.

Петер уже немного успокоился. Он сидит у костра, стащив с ног свои оранжевые кожаные сапоги. Каждый вечер он проделывает с ними одну и ту же манипуляцию. В руках у немца большая железная банка с животным жиром, которую он привез с собой из Германии. Петер старательно обмазывает со всех сторон сапоги жиром. Сначала место, где мягкая кожа пришита к гладким подошвам, потом носки, потом задники, потом голенища. Скоро сапоги лоснятся от толстого слоя вонючего жира, все руки хозяина тоже покрываются жиром, застывшим на ночном морозе. Он долго обтирает руки салфетками, вспотев от жара костра и от обмазывания сапог, сначала правого, потом левого.

Намерение Петера – защитить сапоги жиром от воды в реке, от росы в мокрой траве, от дождя. Толстый слой жира должен спасти сапоги от влаги. Но все напрасно: сапоги все равно каждый день намокают, кожа в них распухает от влаги, грубеет и больно трет Петеру ноги. Дни напролет он едет с мокрыми и натертыми ногами, в намазанных жиром оранжевых сапогах. Гладкая подошва сапог скользит по траве и по земле, Петер то и дело спотыкается и падает. Куда удобнее в горах самые обыкновенные наши резиновые сапоги, которые не намокают, не пропускают воду, легкие, с ребристой подошвой, в которых ногам всегда тепло и сухо.