Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых" - [117]

Смысл их любовного соития не менее важен, чем значение каждого из двух этих принципов по отдельности. Прежде всего, это образная иллюстрация к абсолютной нераздельности и взаимозависимости двух дополняющих друг друга компонентов пробужденного состояния. Но ещё важнее то, что это — экстатическое слияние, порождающее блаженство. Блаженство — это квинтэссенция просветления; это пробуждение всего нашего существа к трансцендентному опыту восприимчивости. Его называют великим неистощимым блаженством. Оно неисчерпаемо, не подвержено влиянию внешних обстоятельств и никогда не вырождается в обычные эмоции, порождаемые пятью «ядами». Выражения лиц и позы как мирных, так и гневных божеств, изображённых в соитии, свидетельствуют о том, что их преисполняет высшее блаженство.

***

Видения, являющиеся в бардо дхарматы, в совокупности именуются сотней мирных и гневных божеств. Мирные божества фигурируют во всех школах ваджраяны, но гневные присутствуют только в традиции ньингма, и в точно таком же виде в иных системах не встречаются.[131] Многие чителя полагают, что неподготовленный человек вообще не увидит этих видений и что воспринять их смогут лишь те, кто овладел медитацией дзогчен. С другой стороны, мирные и гневные божества — это выражения универсальных истин. Поэтому нередко утверждается, что они предстают всем без исключения, будучи чистой манифестацией нашей собственной природы. Вопрос только в том, каким образом они проявятся. Звуки, цвета и лучи могут повергнуть нас в полное замешательство, но если мы привыкли к медитации, то сможем ясно различить в этих хаотических образах знакомые формы божеств и влиться в их сердца без страха и сомнения.

Всё зависит от того, сумеем мы узнать их или нет. Узнавание —это решающий момент в любом опыте бардо. Мы можем впасть в такую вялость и оцепенение, что не заметим вообще ничего, — точьв-точь, как проснувшись, мы порой не осознаём, что нам вообще что-то снилось, или, в лучшем случае, можем только вспомнить, что сны были приятные или, напротив, беспорядочные и пугающие. Аналогию со сновидениями без труда воспримет каждый, но не сразу очевидно, что этот же принцип применим и к состоянию бодрствования. Божества присутствуют здесь и сейчас, но мы не видим их и совершенно неверно трактуем их проявления.

В тексте сказано, что «сансара обратилась вспять, и всё теперь видится как пятна света и образы». Весь наш обыденный опыт образован и обусловлен пятью элементами, пятью скандхами и пятью «ядами». Но в бардо дхарматы сансара «обращается вспять»: наш обыденный опыт выворачивается наизнанку и переворачивается с ног на голову. Если прежде мы воспринимали только плотную, внешнюю сторону вещей, то теперь нам открывается их чистая, изначальная внутренняя сущность. Элементы, из которых состоим мы сами, являются в виде дэви, скандхи — в виде будд, а пять «ядов» преображаются в пять разновидностей пробужденного знания.

И в мире сансары, и в просветлённом мире всё сущее состоит из пяти элементальных качеств, которые исходят из порождающего их пространства в виде света пяти цветов. Когда сознание только что пробудилось в бардо дхарматы, его захлестнул сверкающий танец этих цветных лучей. Теперь же свет пяти элементов сгущается в бинду —светящиеся сферы, внутри которых образы божеств кристаллизуются «из пространства радужного света» в сияющие прозрачные формы.

Первыми являются мирные божества. Умерший воспринимает их как обитающих в своём сердце — средоточии ума в смысле непосредственного интуитивного понимания. Они олицетворяют собой основополагающие качества пробужденного состояния, мирно существующие такими, как они есть, и спонтанно присутствующие везде и повсюду. Они не имеют ничего общего с видениями существ, приветствовавших нас ранее, на пороге смерти (тех, которые нередко упоминаются в отчётах об околосмертном опыте). Непохожи они и на ободряющие и утешительные видения божеств, характерные для некоторых религиозных переживаний и вселяющие в нас чувство блаженства или космического единства. По словам Трунгпы Ринпоче, мирные божества раздражают умершего или даже представляются ему враждебными, особенно если он ожидал увидеть нечто иное. Они просто-напросто выходят за пределы всего, что мы способны себе вообразить. Видения мирных божеств — это «внезапный проблеск иного измерения». Их «мирность» — это «всеобъемлющий покой, покой неколебимый и несокрушимый, неоспоримый, безвременной, бесконечный и безначальный».[132] Благоговение, которое они вселяют одним своим присутствием, столь велико, что может казаться грозным и страшным. Истинное сострадание не отзывается ни на какие эгоцентрические обращения, основанные на страхе или надежде. Мирные божества заполняют всё пространство, все наше сознание; лучи света, исходящие из их сердец, озаряют все уголки нашего существа, и спрятаться от них негде.

Каждое из божеств пяти родов является вместе со своей чистой землей — областью, или средой, пробужденного состояния. Чистые земли, как и шесть миров сансары, порождаются сознанием. Нам, людям, трудно понять то, что мы не классифицировали и не распределили по категориям, а потому и безграничную, всепроникающую среду пробужденного состояния мы разделяем на чистые земли различных будд. Мы тоже способны воспринимать их посредством священного зрения и творить посредством просветлённых действий. Но, не распознавая божеств в самих себе и в других людях, мы не можем распознать и окружающие нас чистые земли. Вместо этого мы ошибочно интерпретируем свой жизненный опыт как шесть миров сансары. Поэтому наша склонность творить иллюзорные сферы шести миров проявляется и во время бардо, принимая форму манящих нас разноцветных дорожек.