Сияющая цитадель - [12]

— Вы пытались бороться с этим?

— Конечно нет, мой друг. У нас у всех есть свои странности, которые иногда досаждают нашим близким. А у Сефрении сегодня просто очередной странный день.

— Я, конечно, не буду передавать ей твои слова. Вэнион ухмыльнулся.

— Она знает, что я об этом думаю. Мы это обсуждали — довольно давно. Иногда она бывает такой, просто чтобы подразнить меня. Иди собери остальных, Спархок. Давай не будем давать ей слишком много времени на совершенствование того, что она нам готовит.

Все собрались в главном салоне под палубами, который служил одновременно столовой и комнатой отдыха. Сефрения еще не появилась, и через несколько мгновений Спархок понял, в чем тут дело. Знакомые звуки доносились из ее каюты.

— Флейта? — воскликнул потрясенный Телэн ломающимся юношеским голосом.

Спархок в очередной раз удивился, как Афраэль ухитряется объяснять, кто она такая. Явление ее в облике принцессы Данаи было бы абсолютно невозможным. Флейта же была чем-то совершенно иным. Его друзья все признали во Флейте Афраэль, и это отметало необходимость каких-либо объяснений. Спархока охватила вдруг странная меланхолия. Он с грустью осознал, что до сих пор не знает, как на самом деле выглядит его дочь. Дорогое лицо, впечатавшееся в память так же, как лицо Эланы, было всего лишь звеном в длинной цепи перевоплощений богини — одним из многих тысяч.

Затем дверь каюты Сефрении открылась, и маленькая стирикская женщина вошла в салон с улыбкой, делающей ее лицо похожим на восходящее солнце. На руках она несла свою маленькую сестру.

Флейта, конечно же, не изменилась — да и не могла измениться. Она выглядела не более чем на шесть лет — примерно того же возраста, что и Даная. Спархок немедленно отбросил мысль о возможном совпадении. Там, где была замешана Афраэль, совпадений быть не могло. На ней была все та же короткая полотняная туника, перехваченная поясом на талии, волосы стягивал тот же сплетенный из травы ремешок, что и при первой их встрече. Ее длинные волосы — и большие глаза — были черны как ночь, маленькие босые ножки все в пятнах травяного сока. К улыбающимся губам она поднесла пастушескую флейту, и ее напев был чисто стирикским — в сложном минорном ключе.

— Какое прелестное дитя, — заметил посол Норкан, — только вот зачем было брать ее в ваше таинственное дело, принц Спархок? Мне кажется, оно может быть опасным.

— Теперь уже нет, ваше превосходительство, — усмехнулся Улаф.

Сефрения невозмутимо опустила Богиню-Дитя на пол каюты, и та начала танцевать под светлую и чистую музыку своей флейты.

Сефрения посмотрела на Эмбана и Норкана.

— Смотри на дитя внимательно, Эмбан, и вы тоже, ваше превосходительство. Это избавит нас от многих часов объяснений и убеждений.

Флейта протанцевала через каюту, маленькие испачканные травой ножки так и мелькали, ее черные волосы развевались, и флейта звучала все радостнее. Тут Спархок увидел, как она сделала первый — и довольно устойчивый — шаг по воздуху. Словно взбираясь по невидимой лестнице, она двигалась вверх в своем танце, вращаясь, изгибаясь и кланяясь, и ее маленькие ножки, подобно крыльям, мелькали в пустоте. Затем музыка и танец оборвались, и она, все так же мило улыбаясь и стоя в воздухе, сделала реверанс.

Глаза Эмбана полезли на лоб, он чуть не свалился со стула. Посол Норкан пытался сохранить светский вид, но это выходило плохо, и руки его тряслись.

Телэн ухмыльнулся и начал аплодировать. Остальные засмеялись и присоединились к нему.

— О, спасибо вам, мои дорогие! — промолвила Флейта, снова присев в реверансе.

— Во имя Бога, Спархок, — выдавил Эмбан, — сними ее оттуда! Она сведет меня с ума!

Флейта засмеялась и довольно бесцеремонно опустилась прямо на колени толстяка-священнослужителя, покрыв поцелуями его побледневшее лицо.

— Обожаю проделывать такое с людьми! — радостно хохоча, объявила она. Эмбан отпрянул. — Ай, да не будь ты глупцом, Эмбан! — фыркнула она. — Я не причиню тебе вреда. На самом деле я тебя очень люблю. — Хитринка промелькнула в ее глазах. — А может быть, согласитесь послужить мне, ваша светлость? Я не настолько напыщена, как ваш эленийский Бог, и нам будет весело.

— Афраэль! — резко сказала Сефрения. — Хватит! Ты же знаешь, что этого делать не должна!

— Я только дразню его, Сефрения. Я не собираюсь красть Эмбана. Он слишком нужен эленийскому Богу.

— Ну как, ваша теология существенно пошатнулась, ваша светлость? — спросил Вэнион у патриарха Укеры. — Эта маленькая девочка на ваших коленях, пытающаяся увести вас по усыпанному цветами пути ереси — Богиня-Дитя Афраэль, одна из тысячи младших богов Стирикума.

— Как мне приветствовать ее? — В голосе Эмбана проскользнули испуганные нотки.

— Нескольких поцелуев будет достаточно, — предложила Флейта.

— Хватит! — снова одернула ее Сефрения.

— А как полагаете вы, ваше превосходительство? — спросила Флейта у Норкана.

— Я в смятении, ваше… хм…

— Всего лишь Афраэль, Норкан, — подсказала она.

— Но это не соответствует этикету, — ответил Норкан. — Я — дипломат, а самый дух дипломатической речи — официальные обращения. Я перестал называть по именам кого-то, кроме коллег, когда мне исполнилось десять лет.