Сияющая цитадель - [11]

— Ты шутишь!

— Конечно. Мы с начала времен постоянно что-нибудь друг у друга похищаем. Это своего рода игра. Не думаешь же ты, что мы все время сидим на облаках и наслаждаемся жизнью? Нам надо хоть что-то делать, чтобы убить время. Когда-нибудь ты ощутишь это на себе, отец. Это весьма забавно. — Она огляделась еще раз, пригнулась и подошла к двери спальни. — Присмотри, Спархок. Свистни, если кто-нибудь появится.

На следующее утро они все собрались в гостиной королевских покоев, чтобы получить инструкции от императора Сарабиана и королевы Эланы. Конечно, это была просто формальность. Все уже знали, что они собираются делать, так что собрание в маленькой залитой солнцем комнате превратилось в беседу о делах вообще и просьбах друг к другу быть осторожнее. Расстающиеся надолго люди любят растягивать расставание.

В соседней комнате пела Алиэн, кареглазая девушка из свиты Эланы. Ее голос был чистым и без малейшей тени фальши, и, когда она начала петь, все разговоры прекратились.

— Это похоже на пение ангела, — пробормотал патриарх Эмбан.

— У девушки действительно великолепный голос, — согласился Сарабиан. — Она уже почти повергла в отчаянье всех придворных музыкантов.

— Кажется, она сегодня немного грустна, — заметил Келтэн, и по его щекам скатились две слезы.

Спархок слабо улыбнулся. Келтэн охотился за женщинами с юных лет, и редкая из них могла противостоять его ухаживаниям. Однако в этот раз Келтэн оказался в противоположной роли. Алиэн пела не для себя. Песня кареглазой девушки была наполнена печалью расставания и предназначалась одному конкретному человеку. Этим человеком был Келтэн.

Она пела о разбитых сердцах и других подобных вещах в древней эленийской балладе «Мой красавец синеглазый» . Вскоре Спархок заметил, что на Келтэна также очень тепло смотрит баронесса Мелидира, фрейлина королевы Эланы. Спархок поймал взгляд Мелидиры, и она незаметно подмигнула ему. Спархок еле сдержал смех. Оказывается, не он один знал о тайнах Алиэн.

— Ты ведь будешь мне писать, не правда ли, Спархок? — спросила Элана.

— Конечно буду, — ответил он.

— Я могу поклясться своей честью, что он будет, ваше величество, — уверил ее Вэнион. — Спархок великолепно пишет письма, даже если у него почти нет времени. А он уделяет переписке немало времени и сил.

— Рассказывай мне обо всем, Спархок, — попросила Элана.

— О да, он расскажет, непременно расскажет. Возможно, вы узнаете о Тэге даже больше, чем вам бы хотелось.

— Критик, — пробормотал Спархок.

— Пожалуйста, не слишком увлекайтесь описанием здешней ситуации, ваша милость, — обратился Сарабиан к Эмбану. — Не заставляйте Долманта считать, что Империя рушится у меня на глазах.

— А разве это не так, ваше величество? — ответил Эмбан с некоторой толикой удивления в голосе. — Я думал, что основная цель моего возвращения в Чиреллос — привезти еще рыцарей церкви.

— Может быть, это и так, только не роняйте окончательно моего достоинства в глазах архипрелата.

— Долмант очень мудр, ваше величество, — заверил его Эмбан. — Он понимает язык дипломатии.

— Так уж и понимает? — саркастически поинтересовалась Элана.

— Должен ли я передать привет архипрелату и от вас, ваше величество? — спросил ее Эмбан.

— Конечно. Расскажи ему, что я очень расстроена разлукой с ним — особенно оттого, что не могу за ним присматривать. Ты также можешь напомнить ему, что гласит один малоизвестный эленийский закон: любые соглашения, которые он подпишет с графом Лэндой в мое отсутствие, недействительны без моего утверждения. Передай ему, чтобы он не слишком расслаблялся на тех кусочках королевства, которые он откусит за время моего отсутствия, так как я все равно отберу их обратно, когда вернусь.

— Она всегда такая? — поинтересовался Сарабиан у Спархока.

— О да, все время, ваше величество. Архипрелат обгрызает себе все ногти всякий раз, когда письмо от нее достигает Базилики.

— Это поддерживает его в форме, — усмехнулась Элана и поднялась. — Теперь, друзья, я надеюсь, вы простите моего мужа и меня за прощание наедине. Пошли со мной! — приказала она Спархоку.

— Да, моя королева.

Утренний туман рассеивался, и солнце светило вовсю, когда их корабль отплыл из гавани и взял курс на юго-восток. Корабль должен был обогнуть южную оконечность Миккейского полуострова и затем направиться к острову Тэга. Он был великолепно оснащен, хотя оснастка была и чужой и непривычной. Халэд не особенно одобрил его, особенно слабины в такелаже и наклон мачт.

Было около полудня, когда Вэнион поднялся на палубу поговорить со Спархоком, который, опершись на поручни, смотрел на тающий вдали берег. Оба они были одеты в простые одежды — на палубе корабля можно забыть о формальностях.

— Сефрения ждет всех нас в кают-компании, — сказал магистр другу. — Пришло время одного из удивительных откровений, которые нам полагается любить и одобрять. Почему ты не собрал остальных и не позвал их вниз?

— У тебя странное настроение, — заметил Спархок. — В чем дело?

— Сефрения сегодня особенно стирична, — усмехнулся Вэнион.

— Я этого не заметил.

— Ты же знаешь все приметы, Спархок, — таинственные интонации, малопонятные намеки, мелодраматичные паузы, возвышенный тон.