Сияние севера. Книги 1 и 2 - [16]

И вот она с ним.

Богиня!

И так сладко целует. И её дыхание пахнет кисло-сладким соусом, в котором подавали свинину по-китайски.

Открыв копией ключа дверь в квартиру Ирины, Горазд провёл девушку внутрь. Застеленный цветастым пледом диван призывно скрипнул, когда на него упали два тела. Одновременно с этим заскрипел замок входной двери. Возвращалась с работы хозяйка квартиры, которую Горазд собирался, но совсем забыл предупредить.

Марина едва успела застегнуть расстёгнутую кофточку, а Горазд натянуть почти снятые было штаны.

Ирина вошла в комнату, не обратив внимание на лишнюю пару обуви у входа. Ещё в коридоре она радостно начала фразу: — Купила настоящего фарша, сейчас котлет наделю. Товарищ пилот, вы любите котлеты?

Закончила она уже перед диваном, разглядывая пытающуюся привести в порядок причёску Марину и наливающегося цветом спелой клубники Горазда.

— Простите, — сказала Ирина. — Я не подумала! Но и вы могли бы хотя бы позвонить и предупредить!

Хозяйка развернулась, собираясь уйти.

Бросив недовольный взгляд на пылающие щёки незадачливого ухажёра, Марина торопливо вскочила с дивана и остановила Ирину уже в коридоре: — Куда вы пойдёте, вечер на дворе. Опят же ночью обещают резкое похолодание. Тепловая аномалия закончилась, приближающаяся зима забирает своё.

— Что же мне, оставаться тут? — спросила женщина.

— А почему нет?! — воскликнула Марина, забирая у неё из рук пакет с замороженным фаршем. — И правда настоящий фарш. Научите меня готовить котлеты?

Увлекаемая на кухню Ирина только и успела, что неопределённо мотнуть головой.

Оставшийся в одиночестве Горазд не знал, как себя вести в такой ситуации. Этому его в академии не учили и хвастливые рассказы об интимных похождениях старших курсов, которые следовало делить в два раза, а то и в четыре, тоже не помогали.

Пару минут спустя в комнату заглянула Марина и грозно вращая глазами прошипела: — Ты что, не мог позвонить ей? Или мне бы сказал — я что-нибудь бы придумала!

— Забыл, — честно признался Горазд.

— Бегом на кухню!

— Зачем?

— Затем, что у меня сегодня единственный выходной между двумя рабочими шестидневками по двенадцать часов в день и я не позволю его испортить! Быстро на кухню, и я просто не знаю что сейчас с тобой сделаю.

Горазд послушно пошёл на кухню, где хозяйка попыталась начать то ли обвинять его, то ли извиняться самой: — Я конечно понимаю, что вам скоро в смертельный бой… У всех есть потребности… В этом нет ничего предосудительного и я должна была сама догадаться…

— Тётя Ира, давайте не будем об этом, — мягко прервала её Марина.

Каким-то непостижимым образом Марине удалось создать и поддерживать непринуждённую атмосферу. Первая из взятых с собой бутылок вина оказалась открыта, и раскрасневшаяся хозяйка объясняла, что хлеба в фарш нужно добавлять побольше, тогда котлеты и хрустеть будут и по количеству их больше получится. Марина со всем вниманием слушала и время от времени говорила: — Надо же тётя Ира, я бы никогда не подумала!

На сковородке скворчала первая порция свежеизготовленных котлет, обсыпанных снаружи мелко перетёртыми сухарями. Запах от плиты исходил изумительнейший.

Горазд увлечённо лепил следующую партию мясных шариков. Марина сначала окунала их в разбитое яйцо, потом обваливала в перемешанных со специями сухарях. Хозяйка квартиры руководила процессом.

Время от времени Горазд и Марина соприкасались то рукой, то плечом. Горазд снова почувствовал, что ему становится жарко. В крови лопалось пузырьками и било в голову выпитое вино.

Хозяйка квартиры сначала с умудрённой улыбкой наблюдала за их якобы случайными прикосновениями. Потом вдруг взяла и разрыдалась, сумбурно жалуясь на демонов, на войну и на мужа, погибшего на этой проклятой войне три года назад. Марина обнимала «тётю Иру», гладила её по голове. А женщина всё жаловалась на одиночество, на нехватку денег и на такую тоску, что прямо хоть удавись. Как будто прорвало плотину, долго возводимую из всякого хлама и поток слёз сейчас уносил оставшиеся от неё обломки.

— Одиночество только у тебя в голове, — говорила Марина. — Только в твоей голове, понимаешь? И тоска только там и нигде больше.

Она начала целовать Ирину сначала в заплаканные щёки, потом в губы, а минуту спустя, получивший чувствительный толчок под рёбра, Горазд уже сам целовался одновременно с Мариной и Ириной. Губы у квартирной хозяйки были мягкие и горячие, а блестящее от слёз лицо всё равно казалось красивым и совсем оказывается не старым.

Как-то незаметно они переместились с кухни в комнату, на диван. И этот диван оказался маловат для троих, но пришлось остаться на нём потому как кровать была ещё уже.

Потом они допили вино и открыли вторую бутылку, а Ирина выставила ещё какую-то бурду, которую она держала на совсем чёрный день.

Теперь начала плакать и заниматься самобичеванием Марина.

— Я шлюха! — ругала она себя. — Вот ты Ирина умная и на работаешь на заводе мастером. Он (кивок на горазда) вообще пилот. Может быть уже завтра поедет бить тварей. А кто я такая? Да никто! Какая от меня польза?! Что жила, что не жила — всё одно!

Горазд и Ирина утешали её как могли и вскоре эти утешения закончились повторным визитом на слишком маленький, для троих, диван.