Сияние - [2]

Он что-то делает языком между моим плечом и шеей, затем утыкается туда носом. Я вздрагиваю, в груди становится жарко, а затем жар опускает вниз, туда, где мои ноги обхватываю его бедра. Пятками я еще сильнее впиваюсь ему в зад.

— О, мой Бог. Дьявол. Мне этого так не хватало.

Где-то в доме раздается странный стук. Я замираю, пытаясь уловить еще хоть один звук.

— Что это был за шум? — спрашиваю я, и мое сердце бешено бьется в груди.

В доме тихо. Единственный звук, раздающийся в комнате — наше прерывистое дыхание и шум крови в ушах.

— Что такое? — спрашивает Ремингтон, глядя на меня, и нахмуривается. — Думаешь, Хоуп наконец-то выбралась из колыбельки? Кажется, я слышу топот ее маленьких ножек по коридору, — его глаза сверкают, когда он смотрит на меня, а бедра прижимаются к моим так крепко, словно это может помочь ему усмирить смех.

От нарисованной им картинки с моих губ срывается хихиканье.

— Ты ужасен, — бормочу я сквозь смех.

Он, наконец-то, прекращает сдерживаться и широко улыбается, тем самым посылая новую волну жара между моих ног. Ох, Божечки. Одной его улыбки достаточно, чтобы я кончила.

Я качаю головой и расслабляюсь под телом своего мужа, но не до конца. Мозг подталкивает меня встать с кровати и пойти узнать в чем дело, но я борюсь с желанием сделать это. У меня наконец-то начало получаться бороться с порывами каждые несколько секунд бежать проверять как дела у Адриана и Хоуп.

— Мне показалось, что я что-то слышала. Который час? — я поворачиваю голову набок, чтобы проверить, который час, и краем глаза вижу нашу свадебную фотографию в самодельной деревянной рамке, стоящую на прикроватной тумбочке.

Но прежде чем мой взгляд добирается до часов, Ремингтон обхватывает своей большой ладонью мой подбородок, одновременно с этим запускает вторую руку мне в волосы и тянет их.

— Время расслабиться. Успокойся. Прежде чем наши дети проснутся, у меня есть время побаловать мою красавицу-жену, мать этих самых детей, и, вместо наших обычных коротких перепихов, подарить чертовски великолепный оргазм, который ты еще долго не сможешь забыть.

Он двигает бедрами вперед, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу.

— Боже, Ремингтон, просто... сильнее. Я так скучала по этому.

— Черт возьми! — он выходит из меня, передвигает поудобнее и раздвигает мои ноги еще шире — его движения плохо скоординированы и слишком быстры — снова устраивается у меня между ног и врывается в меня. — Боже мой. Люблю тебя, Селена.

— АААХХХХХ! Ремингтон... я тоже люблю тебя, Ремингтон, — шепчу я, обхватывая ногами его бедра и вжимая пятки ему в поясницу. Он стонет, его зеленые глаза кажутся почти черными от желания. Ремингтон наклоняется и прижимается своим ртом к моему, целует меня, и мое тело вспыхивает от его прикосновений, его поцелуев. От его страсти. — Ты мне нужен.

Включается радио-няня, и я слышу на линии крошечный вопль. Ремингтон утыкается головой в изгиб моей шеи, прерывисто дышит и шепчет:

— Держись крепче, ma belle. Похоже, все снова свелось к быстрому перепиху.

Одной рукой он крепче обхватывает меня, а второй свободной зажимает мои волосы в кулаке, оттягивает мою голову назад и наклоняется надо мной.

— Где там твои губы, Селена?

И я подчиняюсь. Он помогает мне, обхватывая подбородок рукой, поворачивая мое лицо так, чтобы наши рты крепко соприкоснулись. Требовательный поцелуй. Сильный, как будто это не он провел прошлую ночь, целуя меня, занимаясь любовью с моим ртом, а в конце трахая меня так, будто выполнял сверхважную задачу.

— Мы кончим вместе, да? — бормочет он мне в губы.

— Поторопись. Не думаю, что продержусь долго.

— Вместе, — рычит он, и моя киска еще сильнее сжимает его член. Ремингтон утыкается лицом в ложбинку у моей шеи и стонет.

Он двигает бедрами еще быстрее, погружая член все глубже и глубже, его руки вокруг меня сжимаются. Радио-няня снова потрескивает и на линии слышится голос Адриана, пытающегося нежно успокоить свою сестричку. Он всегда первым прибегает в ее комнату. Я понимаю, что он ворвется в нашу спальню в любую секунду, чтобы сообщить, что Хоуп проснулась.

— Сейчас, — снова рычит Ремингтон.

За закрытыми глазами все белеет, а затем взрывается фейерверком разных красок. Мы оба сильно кончаем, так что под нами трясется кровать.

— Нам нужно какое-то время провести только вдвоем, — бормочет он охрипшим голосом. Ремингтон поворачивает голову к моей шее и проводит по ней языком, а после оставляет там поцелуй. — Завтра, в канун Рождества, приезжает мама на ужин. Она присмотрит за детьми, и тогда мы сможем побыть вдвоем.

— Что? — спрашиваю я и блаженство, которое испытывала несколько секунд назад, сменяется паникой. От мысли, что я разлучусь с Хоуп даже на минуту, сердце в груди сжимается от ужаса. Дыхание быстрыми рывками вырывается из груди. У меня не было панических атак с того случая в Провансе, но теперь я чувствую ее приближение. Понимаю, что это чрезмерная реакция с моей стороны, но мозг, кажется, не в состоянии переварить эту информацию. — Мы не можем оставить ее. Она еще слишком маленькая.

Ремингтон скатывается с меня и крепко обнимает, прижав спиной к своей груди, повторяя мою позу. Он натягивает простыню нам на плечи, затем начинает поглаживать меня по руке вверх-вниз, успокаивая.