Сиверсия - [41]

Несмотря на ранний час, работа на съемочной площадке кипела вовсю.

Сегодня предстояло снять конную схватку. Бои на мечах было решено снимать на натуре в Иерусалиме. Поначалу, правда, режиссер фильма Глебов планировал снять там турнир в целом, но тут стал возражать Хабаров, терпеливо втолковывая, что на постановку конных трюков уходят недели, что конь – животное своенравное, и что «их» лошадки при виде несущегося противника просто встанут на дыбы, потом шарахнутся в сторону и пустятся в галоп наутек. Противиться Хабарову было трудно, и Глебов просто сказал:

– Постановкой трюков ты занимаешься. Ты – продюсер. Тебе виднее.

Улучив минутку между дублями, каскадеры потягивали минералку в тени шатра и, посмеиваясь, наблюдали за тем, как мастерски, со знанием дела, Женя Лавриков обхаживал гримершу Лорочку.

– Я слышал, в Венеции благодарные потомки памятник Казанове поставили, – как бы между прочим заметил Игорь Лисицын, за невероятный рост и могучее телосложение прозванный «Малышом». – Оченно, говорят, на нашего Женьку этот памятник похож. Ну, прямо один в один!

«Все по местам. Приготовиться к съемке!» – голосом ассистента режиссера рявкнул мегафон.

– Орлы, заканчивай перекур! – сказал подошедший Хабаров.

На нем был длинный темно-синий плащ с золотым шитьем и кольчуга. Он придирчиво осмотрел каждого.

– Игорек, ну, что ты, ей-богу! У тебя что из-за манжеты торчит?

– Сигарета… – растерянно сказал Лисицын. – Саша, да я ее сейчас оприходую. Без вопросов.

– Посмотрите друг на друга. Проверьте костюм. Володя, – он строго глянул на Орлова, – еще раз попадешь в кадр в солнцезащитных очках…

– Саша, я понял. Понял.

– Женя! Иди сюда! – теперь настала очередь Лаврикова. – Какого черта ты нацепил на шею мобильник?! В одиннадцатом веке мобильная связь была только с Господом. Не хватало из-за нашего разгильдяйства переснимать все. «Кодак» же тратим!

По знаку режиссера всадники, как и сотни лет назад, двинулись навстречу друг другу.

Чтобы приблизиться к противнику на большой скорости, необходимо чувство равновесия, хорошие мускулы, концентрация воли. Конь и всадник сливаются в единое тело. Одна такая масса движется на другую. Поднимаются копья. Удар! Столкновение может оказаться опасным для жизни, если защищающийся выбрал неверный угол наклона. Нападающий тоже подвергается опасности: чуть не рассчитал – и свой собственный удар может выбить из седла. К тому же лошадь, как живое существо, всегда непредсказуема. Риск остается всегда, как бы хорошо трюк не был подготовлен.

– Н-да… Хорош мужик! – Лора кокетливо отвела руку с дымящейся сигаретой. – Позови меня такой, не раздумывая пошла бы.

– А я за Брюса Вонга пошла. От обиды на Хабарова! – не оборачиваясь, пристально наблюдая за всадниками, ответила исполнительница главной женской роли в картине Дарья Вонг.

Лора была школьной подругой Дарьи. Расставшись после выпускного, они впервые встретились здесь, на картине, где Лора работала гримером. Эта изящная длинноногая блондинка с прической а-ля Шарон Стоун, супермодно одетая, была совершенством женской красоты. Ее притягательность и сексапильность не могли оставить равнодушным ни одного мужчину. В киногруппе за Лорой закрепилась противоречивая слава уставшей от побед над мужчинами, но не легко доступной женщины.

– Твой Хабаров меня один раз до дома подвозил. Я напросилась, – откровенничала Лора. – По пути говорю: «Мне в магазин за продуктами надо». Удовольствие хотела растянуть. Он, конечно, как истинный джентльмен, остановил машину, хотя спешил, и еще место, чтобы припарковаться, долго искал. Час пик, все забито. Я шла с ним через громадный проспект и ни разу по сторонам не посмотрела! Шла за ним, как ребенок. Надежность… Защищенность…Что нам, женщинам, еще надо-то? Вы ведь еще в школе дружили. Он в десятом, ты в восьмом. Вас даже дразнили Ромео и Джульетта.

– Столько потом всего случилось… – едва скрывая сожаление, вздохнула Дарья.

– Он с тех пор со столькими переспал…

– Лора, а почему ты одна?

– На постоянной основе я лучше заведу кота. Кот и ест меньше, и не нудит, и с поучениями не лезет. Его легче поставить на место. На него стирать не надо. Ему все равно, как ты одета и что у тебя несколько мужиков.

– Витька Чаев по тебе сохнет. Хороший мужик. Хотя… Что он может тебе дать? От Вована тебе была нужна квартира, и ты ее получила. От Лешки Лаптева – машина. Пожалуйста! Жорик и Славик тебя одевают. С Фархадом ты полмира посмотрела. Это только то, что я знаю.

Лора улыбнулась, с придыханием произнесла:

– А может, это любовь?!

– Вот у нас с Сашкой была любовь! Мой азиат до сих пор меня к Хабарову ревнует. Когда узнал, что вместе работаем, ввалил мне, что даже скорую вызывала. Урод! Достал ревностью своей. Думает, раз вместе с Хабаровым работаем, обязательно вместе спим.

– Разве нет?

– Мне не до шуток. Он Хабарова убить грозится!

– А я сегодня ужинаю с адвокатом. Он меня в дорогущий ресторан пригласил.

– Дарья, вас просят на площадку, – сказала ассистент режиссера.

– Прости, подруга. Позже поболтаем.

В конце съемочного дня к Хабарову подошли Глебов, директор картины Сорокина и какой-то посторонний, не из съемочной группы мужчина.