Сиверсия - [149]

– Доброе утро. Хорошо, что застал тебя.

Лавриков был хмур. Оттеснив плечом Алину, не спрашивая разрешения, он вошел в гостиную.

– Привет! Чего на нервяке? – чуть игриво уточнила она.

Алину забавлял и его хмурый вид – как можно быть хмурым в такое утро?! – и его нерешительность, и нервность.

– Алина, сядь, пожалуйста.

Лавриков взял ее за плечи и усадил рядом с собой на кожаный диван.

– Жень, с Антоном что-нибудь?

– С Антоном? Кто это?

– Мальчишка соседский. Он очень хороший. Он Сашку папой называет. Сашка его очень любит. Он его в лагерь детский на зимние каникулы устроил, на базе санатория. У них там и оздоровительные процедуры, и трехразовое питание, и конные прогулки, и лыжи, и снегоходы… – она запнулась. – Ты что? Ты что так смотришь на меня?

– Лин, ты только спокойно. Без нервов. Ладно?

Лавриков взял ее за руку.

– Я спокойна, – она продолжала улыбаться.

Эта ее улыбка так не вязалась с теми новостями, что он принес, столько в ней было искренней радости, что отнять эту радость, стереть эту улыбку с ее лица у Лаврикова не хватало духу. Он держал ее руку в своих огрубевших руках, гладил пальчик за пальчиком и молчал, тупо глядя в пол.

– Женька, расскажи мне, кто тебя обидел? Я ему задам! – Алина опять звонко рассмеялась. – Нет, это надо же с таким лицом встречать такое утро!

– Я только что с дежурства…

– И что, вам пришлось спасать черта из преисподней?

– Я только что с дежурства, – повторил он. – Нам поступило сообщение из нашего центра во Владивостоке. Короче, у вертолета, на котором во Владивосток летел Саня, отказали двигатели. Он пошел на вынужденную посадку. Потом связь с вертолетом прервалась. Судьба экипажа и пассажиров не известна.

Алина высвободила руку, отодвинулась от Лаврикова в угол дивана и недовольно скрестила руки на груди.

– Их ищут? – холодно спросила она.

– Там уже темно. Тайга. Минус сорок три. От Владивостока до Камчатки пурга. Если пурга стихнет, поиски начнут с рассветом. То есть не раньше чем через четырнадцать часов, – Лавриков потер ладонями лицо. – Слушай, у тебя выпить есть?

Алина ушла на кухню.

– Иди сюда, алкоголик! – уже из кухни крикнула она. – У меня есть и выпить, и закусить. Куртку снимай. Руки мой!

Пока Лавриков был в ванной, Алина позвонила в редакцию и отпросилась на весь день.

– Лин, ты только не переживай, постарайся. Еще же ничего не ясно.

– Кому не ясно? Тебе?! – чуть раздраженно сказала она. – Садись за стол. Ешь, пей. И убери, пожалуйста, вот это вот лицо свое, траурное! Смотреть противно! Он жив! С ним все хорошо! Нужно просто подождать! – она рассерженно отвернулась к окну.

Лавриков налил себе рюмку, поднес было ко рту, но передумал, поставил, отодвинул.

– Сколько лететь до Владивостока? – вдруг спросила она.

– Смотря как и чем. Часов девять – шестнадцать. Тут приказ на днях из министерства пришел, Сане за ту историю с бандитами Героя России дают. Ну, наши, по такому случаю, решают послать во Владик самолет МЧС, группу спасателей.

– Так что ж ты молчишь?! – она схватила Лаврикова за одежду, тряхнула. – Вставай! Поехали! Я должна быть там! Мне нужно на этот самолет!

– Да ты хоть самолет, хоть целую эскадрилью пришли! – орал в телефонную трубку Княгинин. – Вы там совсем, в своей Москве, одурели! Звонками замучили! У нас видимость – ноль! Ничего не взлетает и не садится. Все аэропорты Приморья по погоде закрыты! Пурга! Андрей Сергеевич, ты когда-нибудь настоящую пургу видел? Так, чтобы не по телевизору?!

Сомов чуть отодвинул трубку от уха, нервно поерзал в кресле.

– Ты на погоду не спирай! Ты спасатель, а не балалайка! Честное слово! Спасательная операция на контроле у министра. Ты это понимаешь?! Василий Васильевич, не заставляй меня жаловаться на тебя министру!

– Да хоть самому Господу Богу! – в сердцах отвечал Княгинин. – Пурга стихнет, тогда будем что-то предпринимать. Артем нам вертолет дает. Хабаровск своих ребят с вертолетом присылает. Вот так: Хабаровск для вашего Хабарова! Пограничники помогут.

– А ты с земли пока попробуй! У тебя вездеходы есть. С земли попробуй!

– Нет, пи…дец! Чтоб я делал без твоих советов?! Ты достал, Андрей Сергеевич! – отвечал Княгинин. – До-стал! Я тебе битый час объясняю: у меня снежная буря! Пурга! Ночь! Минус сорок три! У меня «ГАЗик» пошел краевое начальство встречать и по дороге от самолета к аэровокзалу заблудился. Часа два плутали. Это же пурга! Локтя вытянутой руки не видно! Ветер с ног сбивает. Сто двадцать метров в секунду! – в сердцах говорил он. – Хоть убейся, а пока пурга не стихнет, никакие поиски невозможны.

– Так министру и доложить?

– Так и доложи. Если он договорится с Господом, погода наладится, начнем искать немедля. Ты на меня, москальская морда, не наседай! Я свою работу не хуже тебя знаю! Хоть и не Москва. Бывай!

Сомов потер вспотевшую лысину. Он расстроенно посмотрел то на прерывисто пищавшую телефонную трубку, то на сидевших за столом совещаний ребят.

– Обиделся. Говорит, пурга у них. Ничего не летает, не ползает. Искать нельзя… Честное слово! – Сомов в сердцах бросил трубку на рычажки и отодвинул телефон. – Аэропорты Приморья закрыты «до погоды». Ветер сто двадцать метров в секунду. Снежные заряды, мать их!