Сить - таинственная река - [18]

такое сделаем. И ласты можно бы склеить.

И Гусь клюнул на эту удочку.

— Ладно уж, так и быть, сходим, — нехотя согласился он. — Вот только эту стрелу доделаю.

— Так Витька же уйдет!

— Ты что, без него дорогу на старицу не знаешь?

— Дак ведь...— замялся Сережка. — Он, наверно, что-нибудь рассказывать будет, пока туда идем.

— Тогда беги!

Сережка вздохнул и сел на порог.

Гусь кончил строгать, потом долго шлифовал стрелу кусочком наждачной бумаги. Он не спешил. Больше того,

Сережке показалось, что Гусь нарочно тянет время.

Гусь и Сережка подошли к Вязкой старице последними. Витька уже разделся и стоял по колени во взмученной

грязной воде, натягивая ласты.

— И охота тебе в такой бурде плавать? — сказал Гусь, остановившись несколько в сторонке, чтобы лучше

видеть подводное снаряжение.

— Это здесь — грязь, а там, дальше, вода светлая, — отозвался Витька.

Когда Пахомов поплевал в маску и стал протирать стекло, Гусь спросил:

— А плюешь-то для чего?

— Чтобы стекло не запотевало.

— А ты соплями попробуй. Может, лучше? — и засмеялся.

Витька промолчал. Ружье Гусь разглядеть не успел, заметил лишь две в палец толщиной резиновые тяги,

которые Витька натянул с большим трудом.

Плыл Пахомов в самом деле легко и бесшумно, но не так уж быстро, как об этом не раз говорил Сер жк

ѳ

а.

— И это называется — плавает как рыба? — насмешливо спросил Гусь.

— А ты попробуй, угонись! — ответил Вовка Рябов.

— И угонюсь! — вспыхнул Гусь и, к удивлению, всех, стал раздеваться.

В Вязкой старице Гусь никогда не плавал. Он вообще боялся водорослей — боялся запутаться в них, но сейчас

было не до осторожности. Если он хочет удержать за собой славу лучшего пловца, он должен догнать Витьку!

Догнать — в этом, казалось, сейчас был весь смысл его жизни.

Так быстро, так ловко он еще никогда не плавал. Расстояние между ним и Витькой быстро сокращалось. Вот

уже осталось метров пятнадцать, десять!.,

Витька услышал позади себя всплески, приподнял голову, оглянулся и — нырнул.

«Ныром далеко не уйдешь!» — торжествуя победу, подумал Гусь.

Не обращая внимания на водоросли, которые неприятно щекотали живот и свивались вокруг ног, он проплыл

еще метров двадцать и обернулся в надежде увидеть Витьку позади себя. Но Пахомова не было ни сзади, ни с

боков. Гусь закружился на месте, пытаясь угадать, где же вынырнет Витька. Так прошло еще несколько долгих

секунд. И вдруг на берегу закричали, засмеялись, заулюлюкали.

«Неужели обставил?» — похолодел Гусь и глянул вдаль старицы. Витькин затылок и конец блестящей

алюминиевой трубки маячили далеко впереди, так далеко, что казалось невероятным, как мог Витька оторваться на

такое расстояние. И Гусь понял, что потерпел жестокое поражение. Сознавать это было невыразимо горько.

Чтобы немного успокоиться, он еще поплавал по старице и с напускным равнодушием на лице вернулся на

берег.

— Ну что, догнал? — галдели ребята. — И тягаться нечего!..

Возбуждение ребят было неприятно Гусю. Он с тоской подумал, что еще месяц, полмесяца назад никто бы из

этих мальчишек ни в жизнь не посмел бы радоваться его поражению. Теперь лишь Сережка хранил сдержанное

молчание.

Гусь сел на кочку и стал ждать возвращения Витьки. Вообще ему хотелось уйти в деревню, побыть одному, но

он знал — уйди вот сейчас, и это еще больше подчеркнет победу Витьки.

Пахомов на этот раз поохотился неважно, всего два язя висели у него на кукане.

Гусь сделал вид, что его совершенно не интересуют крупные серебристые рыбы, которые так редко берут на

удочку, и подошел к Витьке.

— Дай ластов поплавать, — попросил он.

— Бери, — Витька кивнул головой на траву, где лежало снаряжение.

Ребята притихли: вот что значит Гусь! Только спросил и — пожалуйста!

Увязая в топкой грязи. Гусь проковылял в ластах до чистой воды и. подражая Витьке, скользнул в воду. Но он

не рассчитал глубину, и вода сразу заполнила трубку. Вдох — вода хлынула в горло. Гусь захлебнулся и, будто

ошпаренный, метнулся вверх. В следующее мгновение он сорвал с себя маску, закашлялся и не заметил, как трубка

скользнула из резинового хомутика в воду. А вязкая тина уже засасывала ноги. Гусь хотел рывком высвободиться из

пут коварного дна и почувствовал, что левый ласт сорвался с ноги.

На помощь поспешил Витька.

— Чего же ты не предупредил, что раньше не плавал в маске? — сказал он с укором. — Другой-то трубки у

меня нету!

— Найдем. Здесь неглубоко.

— Неглубоко... Очень-то охота в этой грязи нырять. Всю воду смутил. Давай ласты и маску! И в сторону

отойди, мешаешь.

Вода от поднятого со дна ила и торфа в самом доле стала совсем рыжей, и от нее шел отвратительный запах.

Гусь протянул Витьке маску и ласт.

— А другой ласт где?

— Дак он там остался. Здесь же вязко!

Самое страшное, что все это произошло на глазах у ребят, бывших поклонников Гуся. Правда, сейчас над ним

никто не смеялся — боялись смеяться, но Гусь-то знал, что случившееся надолго станет предметом мальчишеских

разговоров. Он вылез на берег, оделся и бросил Сережке:

— Чего сидишь? Пошли домой!

— Как? А трубка?

— Ласт нашелся, и трубка найдется.

— Вот и обождем!

— Жди. Можешь еще и понырять! — сверкнул глазами Гусь.

Засунув руки в карманы штанов и ни на кого не взглянув, он пошел к деревне. Один.