Система - [67]

– О, да он у тебя просто винодел. Тогда и нам налей, ещё неизвестно, сколько ждать пока эти крысы набухаются.

После первых глотков хмельного напитка, друзей обуяло безудержное веселье. Уже через полчаса они забыли о своей миссии. Утопая в сигаретном дыму, они спорили так оживлённо и громко, как будто перекрикивали рёв самолётных турбин. Какое-то время Кир плавал в волнах эйфории и ещё держал нить разговора, но потом словно кто-то выключил звук, и он, как в немом кино, смотрел на отчаянно жестикулирующего друга. Ещё один глоток забористого пойла, и он оказался внутри какого-то клипа, в котором картинки менялись с бешеной скоростью.

Вот Безумный, жадно затягиваясь, говорит ему что-то, выпуская дым прямо в лицо.

Ещё мгновение и этот же Безумный стоит, склонившись над ванной, и выливает туда остатки браги.

Следующий эпизод: разгневанное лицо орущего отца, об которое вдруг начинают разбиваться жидкие яблоки, извлекаемые Безумным из банки с брагой. Отец закрывается руками и выбегает из ванной.

Ещё кадр: они вдвоём склонились над ванной и пускают сигаретный дым в кучу мокрых от браги крыс. Ещё мгновение и Безумный блюёт прямо туда же в ванну.

Следующий кадр: грязно-мутные разводы на унитазе и лицо Кира прямо над ним. Щелчок: они стоят у квартиры, где живёт Рыба. В руках у Безумного клетка, в которую буквально утрамбованы крысы. Рыба отчаянно сопротивляется и видимо отказывается покупать ценных зверьков.

Щелчок: Безумный сидит на ступеньках и почему-то плачет навзрыд.

Щелчок: Кир спускается в подвал, открывает клетку и крысы как то вяло выползают из неё, и разбредаются в разные стороны.

На следующий день, умирающий Безумный так и не смог вспомнить, куда они дели крыс, но то обстоятельство, что они всё-таки избавились от этих тварей хоть немного оправдывало, тошноту и ужасную головную боль.

Глава 5. ДАВЛАТЯН И ТРИ МУШКЕТЁРА

После эпизода с крысами, в деловых отношениях друзей и Ботаника повисла очередная пауза. Не то, что бы Ботаник обиделся и требовал от друзей возместить убытки связанные с утратой многообещающего бизнеса. Он вообще ни разу не вспоминал об этом. Скорее всего, ему было даже неловко за то, что он так подставил брата. Так думал Кир, который ещё не знал, что для Ботаника не существует таких выражений как «неловко», «стыдно», «замучила совесть» и прочих соплей.

Так или иначе, контактировать они почти не стали, только изредка пересекались по случаю. Первые два зимних месяца Кир был занят подготовкой и сдачей сессии в техникуме. Он углубился в учебный процесс, когда с удивлением узнал, что для допуска к сессии, нужно сдать все зачёты, а чтобы сдать зачёт по любому предмету, его нужно было хотя бы посещать в течении полугода. В общем, дни выдались жаркие, но в этот раз Кира из техникума не турнули.

С Безумным, который до сих пор нигде не учился, общаться не было времени. Основную компанию Киру составляли теперь друзья из техникума. Но в конце февраля произошли некоторые события, которые вновь свели Кира, Безумного, Ботаника и ещё нескольких персонажей.

Кот, их общий кореш, рассказал однажды при встрече интересную историю. В последнее время, любитель халявы Кот, упал на хвосты зажиточным студентам северянам. Отцы этих мажоров были какими-то шишками в нефтяной компании, и они просто сорили направо и налево деньжищами, которые исправно высылали им щедрые предки. Кот сопровождал этих хлыщей по всем местам, где они оставляли шлейф из бумажных купюр: по дискотекам, ночным клубам, прокуренным бильярдным. Он рассказывал, как один из мажоров по имени Андрей, чтобы произвести должный эффект на публику один раз швырнул официанту в лицо скомканную пятитысячную купюру. Не без зависти Кот рассказывал, что мажоры заряжают три или четыре тачки, по одной на каждого, когда куда-то едут. Апофеозом его повествования стал субботний вечер в общаге, куда он притащил бесящихся с жиру барчуков. Там они напоили весь блок из четырёх комнат, опять сорили деньгами и заказывали хавку из ресторана прямо туда. В конце концов, они отодрали всех девок, которые там были. Вся эта история не произвела бы сильного впечатления на Кира, если бы он не услышал одно имя, которое заставило его побледнеть.

– К…как, и Верку тоже? – холодея спросил он, надеясь, что ослышался.

– Да, братан, её Андрей оприходовал. – Кот знал, какую боль причиняет Киру этими словами и в его глазах появился злорадный садистский огонёк. – А ты шо скис то так? Не журысь – вдруг решил он перейти на родную мову.

Кир сидел словно оглушённый. На душе у него было так, как будто его самого только что отымели. Да, он уже больше года ухлёстывал за этой Веркой, и она казалась ему неприступной. В этом и была её притягательность: в недосягаемости. А сейчас Кот так запросто говорит, что её отымел какой-то мешок с деньгами. Киру стало обидно, и его бледность сменилась агрессивным румянцем.

– Чё же ты своих друзей на нашу поляну водишь? Ты же знаешь прекрасно кто и с кем. Или ты специально? – Кир со злобой смотрел на Кота.

– Да шо ты завёлся-то – запричитал Кот, как пьяная хохлушка. – Ты шо из-за бабы? Плюнь братан. Она если не пила, может и не давала бы. А тут уломали её. Она выпила то на дне шампусика и её убрало. Потом она ревела конечно, говорила, что не помнит ничего и вообще девочка…