Система - [143]

Кир и кавказец крепко сдружились, и всё свободное время болтали за жизнь. Кир рассказывал Ибрагму про свои приключения на гражданке, стараясь не касаться службы в армии и «Системы», а тот в свою очередь рассказал про себя. Родом он был из Ингушского села Вайнах, откуда не выезжал до своих двадцати лет. Пока они с отцом пасли баранов, старшие братья и дядьки уезжали на большую землю, и оттуда уже не возвращались . Приезжали на побывку разжиревшие, довольные жизнью и говорили, что все деньги крутятся там, в Москве. Жизнь в селе в последнее время, стала бедной и неспокойной. У многих односельчан появилось оружие, а мать и тётки всё чаще говорили о приближении чего-то страшного непоправимого. Он спустился с гор только с весенним призывом. Попав в часть он быстро адаптировался к ситуации и из колхозника превратился в авторитетного служивого. Он быстро просёк, как нужно ставить себя в коллективе, где уважается грубая мужская сила, в которой у него не было недостатка. Большая часть его сослуживцев оказалась морально и физически слабее его, и он быстро почувствовал кайф от управления людьми. Несмотря на грозный внешний вид и показную жестокость Ибрагим был человеком совсем не злым и справедливым. Он научился многие проблемы решать языком и использовал огромные кулаки в самых редких случаях. Один из таких случаев и привёл его на Губу. Он дал по чавке лейтенанту, который оскорбил его земляка, применив грязные эпитеты в отношении его матери. Дело пахло не то что губой, а дисбатом, но пока ограничились пятнадцатью сутками. Ибрагим подозревал, что на этом шакальская братия не остановится, а в последствие попробует упечь его на дисбат, поэтому принял решение по окончании срока, не возвращаться в часть, а уехать домой.

– Сейчас там у нас какие-то нэздоровые движения пошли. Отэц пишет, совсем нэспокойно стало, даже братья из России возвращаются, говорят вайна будэт. – Ибрагим глубоко втянув дым из папиросы задерживает его в лёгких и передаёт папиросу Киру. Один из выводных оказался земляком Ибрагима, поэтому он пользуется здесь большими привелегиями. Теперь они могут опускать вертолёты и спать днём, и даже курить травку во время прогулок.

– С кем война то? – спрашивает Кир и со свистом через натянутые губы втягивает ароматный дымок.

– С кем? – Ибрагим так же медленно выдыхает дым и перебирает левой рукой круглые костяшки чёток. – С врагами! – очевидность и простота своего же ответа веселит его, и он начинает хихикать. Кир подхватывает его веселье и они вместе заливисто хохочут.

20 сентября 1994 г.

На пятый день срока появился Емеля. Он договорился с одним из выводных и тот устроил короткое свидание.

«У Вас пятнадцать минут» – говорит усатый старшина, подводя Кира к железным воротам, с задней стороны здания комендатуры. Воротами не пользуются, и на них висит огромный замок, зато есть большая щель между створками, через которую можно увидеть собеседника и даже принять посылку с воли.

– Привет, братан, – Кир протягивает руку, через щель в заборе. Ну как там дела у Вас?

– У нас-то нормально. Всё движется, только без тебя плохо.

Кира смущает тот факт, что без него всё движется, но он не подаёт виду.

– Томилов чё нибудь решил? Когда меня выдернут отсюда?

– С этим проблемы, Кир. Манюров закусился не на шутку. Похоже, что тебе придётся до конца здесь чалиться. Осталось то уже не много, – решает подсластить горькую новость Емеля.

– Немного? Пять дней! – Кир возмущённо сплёвывает в сторону. – Сука, значит так он поступает с людьми, которые ему столько добра сделали. Ну ничего, я вернусь и тогда всё изменится.

– Да всё нормально будет, братан, не переживай ты так. Все успокоятся и забудут и всё будет по прежнему. – Емеля пытается утихомирить разгневанного друга.

– Они может быть и забудут, зато я ничего не забуду. Кто сейчас всем рулит?

– Вместо тебя пока Медный. – Смущаясь говорит Емеля.

– Дай закурить, – Кир достаёт из пачки сигарету, прикуривает и долго молчит, только выкурив сигарету и втоптав окурок в землю он начинает говорить. Но голос его вдруг осип, изменился, как будто он вдруг что-то осознал.

– По борту меня решили пустить? – Кир понимает, что те пьяные речи про генералов стали его проклятием. Зачем он говорил всё это? Не прошло и нескольких часов, как из генерала он превратился в говно.

– Да ты чё, гонишь? Ни укого даже мыслей таких нет, – Емеля недоумевает, что вдруг произошло с другом, и на каком этапе он вдруг так поломался, но Кир вдруг очень быстро успокаивается.

– Ладно, это я так. Принёс чё нибудь вкусненького?

Через щель в воротах Емеля просовывает пакет, со сладостями и двумя блоками сигарет.

Этим вечером Кир был растерянным и подавленным. Он не разделял веселья Ибрагима и сидел подпероев голову, и, уставившись на окошко в двери, через которое баландёры передавали пищу. В него не лезли даже принесённые Емелей конфеты, которые с удовольствием поедал Ибрагим. Кавказец запойно мурлыча выедал из фантиков сладости, так, что всё вокруг его тонких губ, как у малого ребёнка, было угваздано в шоколаде. Иногда он швырял конфеты Славику и Коле, которые радостно ловили угощение.