Система - [141]

– Это что за вид солдаты? Вы откуда здесь? Капитан это Ваши? – Манюров начинает сыпать вопросами.

– Мои, в наряде были, – Томилов пытается придать своему голосу больше равнодушия, мол так и должно быть. – А ну ка быстро привести себя в порядок и марш в расположение. Что это ещё за праздношатания.

– Есть, товарищ капитан, – бодро откликается коротыш, и , пихнув в бок застывшего товарища , пытается обойти офицеров, чтобы продолжить спуск по лестнице.

– Стоять! – медленно говорит полковник. Его рот принимает хищный оскал, так что нижняя губа вытягивается в нитку. Сейчас, когда проблем и так выше крыши он готов закрыть глаза на многое, и через секунду он мог уже забыть про этих недосолдат, матерящихся, лохматых, одетых не по уставу, свободно шатающихся по корпусам. Он уже готов отвернуться и сделать вид, что ничего не видел, зная, что практически все солдаты так или иначе завязаны в «Системе», но два мимолётных фактора заставляют его прошипеть это «Стоять!». Наглое заявление капитана с одной стороны и этот дерзкий взгляд кудрявого с другой, вдруг соединились как два активных компонента во взрывной смеси, тем самым способствовав вспышке гнева в голове Манюрова.

– Солдаты, а Вы знаете, что такое субординация? Здесь присутствует старший по званию, и вообще-то он Вас остановил и сделал Вам замечание. И он Вас пока никуда не отпускал, – голос Манюрова нарастает и становится тоньше с каждым произнесенным словом.

– Виноваты, товарищ полковник, – снова отвечает маленький, а кудрявый продолжает так же нагло и с вызовом смотреть на Манюрова, не отводя глаз.

– Солдат, Вы что, пьяны? А ну ка дыхните. – обращается Манюров к раздражающему его выскочке.

– Никак нет, – кучерявый продолжая улыбаться делает, еле заметный выдох. Но полковник понял всё ещё до того как его нос учуял явный запах алкогольных испарений по испуганному виду товарища кудрявого.

– Да они же пьяные! – в этом высокомерном обращении к капитану слышится ответ на его недавний выпад «Говоришь всё у тебя в порядке? Как часы, говоришь, работает «Система». Ну-ну».

– Кирсанов, Емельянов, Вы пили что ли? – растерянно как-то по доброму спрашивает капитан.

– Это я один, товарищ капитан, он не причём, – отвечает кудрявый и теперь, когда он заговорил, сомнения в его неадекватном состоянии отпадают. – У меня просто проблемы дома…письмо получил… я совсем немножко…– несмотря на то, что солдат явно влип, он продолжает отрешённо улыбаться.

– Пять – десять нарядов вне очереди, солдат. Ты у меня с о̀чками сроднишься, я тебе обещаю. Я тебя так закодирую, что ты до конца жизни забудешь как пить! – Вымещая гнев на одного, Томилов тем самым отводит удар хотя бы от второго. Он прекрасно понимает, что пьяны оба, но одно дело, когда человек один выпил с горя, а другое, групповое массовое пьянство в роте.

Манюров тоже прекрасно понимает, что оба солдата пьяны, но его даже больше устраивает, что признался этот. Эта наглая рожа его просто бесит. Он вдруг понял, что говорит этот взгляд. В нем читается утверждение «Я всё про тебя знаю. Я знаю даже больше, чем ты думаешь. Я знаю даже то, чего не знаешь ты…».

– Десять нарядов? – он деланно удивляется. – Мы что, в детском саду? Мальчик провинился и мы его в угол ставим? Да он преступник. Да, солдат, ты совершил преступление. – Манюров пытается вложить в свои слова как можно больше ненависти, чтобы сбить улыбку с этой наглой хамской рожи.

– Десять суток ареста! Капитан, подготовьте приказ и этого сегодня же в комендатуру.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – обречённо отвечает Томилов и тут же обращается к солдатам. – Шагом марш в роту и ждать там моих распоряжений.

Проходя мимо полковника, кучерявый снова на него посмотрел. В этом взгляде и в ухмылке, не было и тени испуга, или недовольства. В этом взгляде Манюров вдруг увидел силу.

Через два часа Кир вместе с Томиловым уже тряслись в Уазике, направлявшемся в гарнизонную гауптвахту.

Сначала капитан пытался сетовать, читать натации, но видя что Кир закрывает глаза и откидывает голову назад , понял, что это делать бесполезно.

Кир смотрит на пробегающие мимо серые дома, снующих по засыпанным жёлтыми листьями улицам пешеходов, со звоном пролетающие мимо трамваи и ему хочется оказаться там, снаружи. Только сегодня утром ему вдруг пришла в голову мысль об отпуске, о том, что он так давно не был на гражданке, что он соскучился по Алёнке. И вот он уже мчится, пролетает мимо этой гражданки, чтобы окунуться в ещё более тёмную и неизвестную дыру.

Томилов не может откровенно разговаривать с Киром в присутствии водителя хохла Ляшенко, но его грустный взгляд, который он, то и дело оборачиваясь, бросает на Кира говорит: «Я сделал всё что мог».

Только, когда они поднимались по высокой лестнице, ведущей в комендатуру, Томилов смог коротко пообещать Киру, что он его постарается вытащить пораньше.

– Я думаю, трое суток отсидишь, а потом я ещё раз с Манюровым поговорю. Сейчас он просто рвёт и мечет.

– Вы ему сказали, что я тоже здесь не последний человек, – говорит Кир, намекая на место, которое он занимает в «Системе».

– Я же говорю, закусился он с тобой сегодня. Слышать пока про тебя не хочет. Нужно время, чтобы успокоился, – говорит Томилов, который на самом деле и не собирался как-то превозносить Кира перед Манюровым. Ведь его устраивает легенда, что всем в «Системе» заправляет он сам. Но Кир нужен ему, как работник, как исполнитель, поэтому про то, что он попытается его вытащить, он не врет.