Сиротский Бруклин - [10]

– Помоги же мне, – сказал я.

Вдвоем мы подняли скрюченного Минну со дна контейнера. Потом перетащили его через край металлического ящика и, опустив на тротуар, неловко подхватили, приобняв с двух сторон и то и дело задевая друг друга коленками и плечами. Минна в своем изодранном окровавленном пальто походил на гигантского младенца Иисуса в нежных руках Богородицы. Кое-как мы отнесли его на заднее сиденье «линкольна». Он застонал и усмехнулся, не открывая глаз. От его крови мои пальцы стали липкими и оставили красные отпечатки на ручке машины.

– В ближайшую больницу, – проговорил я тихо, едва мы сели на передние места.

– Я здесь ничего не знаю, – тоже шепотом ответил Кони.

– В Бруклинский госпиталь, – удивительно громким голосом произнес Минна с заднего сиденья. – Выезжай на Макгиннес и быстро гони по скоростному шоссе. Госпиталь расположен рядом с улицей Декалб. Да быстрее же, вы, вареные капустные кочаны!

Мы оба затаили дыхание и смотрели вперед, пока Кони не выехал на нужную улицу. Тогда я решился обернуться назад. Глаза Минны были полуприкрыты, его небритый подбородок судорожно дрожал, словно он пытался сдержать крик. Заметив, что я смотрю на него, Фрэнк подмигнул. В ответ я дважды пролаял – «йафф, йафф!» – и невольно заморгал.

– Что за дьявольщина с тобой приключилась, Фрэнк? – спросил Кони, не отрывая глаз от дороги.

«Линкольн» громыхал по хайвею Бруклин-Квинс. На окраине города дорожное полотно было просто отвратительным. Здешние дороги, как и пригородные поезда, не имея достойной цели, не могли претендовать на величие: никогда не достичь им царственной цитадели Манхэттена. Так что потрескавшийся асфальт денно и нощно со смиреньем позволял утюжить свою поверхность громадным грузовикам и фурам.

– Бросаю тут свой бумажник и часы, – заявил Минна, не обращая внимания на наши вопросы. – И мой пейджер. Не хочу, чтобы их украли в больнице. Не забудьте, что они тут лежат.

– Да, конечно, но что же, черт возьми, случилось, Фрэнк?

– Я оставил бы и пистолет, но его больше нет у меня, – сказал Минна.

Я видел, как он стряхнул с руки часы; их серебряный браслет был покрыт кровью.

– Они забрали твою пушку? Фрэнк, а чем они тебя?…

– Ножом, – прошептал Минна. – Небольшим.

– У тебя все будет в порядке? – спросил Кони таким тоном, словно и не ждал никакого ответа, кроме утвердительного.

– Да… В полном…

– Извини, Фрэнк.

– Кто? – спросил я. – Кто это сделал?

Минна улыбнулся.

– А знаешь, о чем бы я попросил тебя, шут? – промолвил он. – Расскажи-ка мне какой-нибудь анекдот. Уверен, что у тебя есть в запасе масса забавных историй.

Я развлекал Минну анекдотами со своих тринадцати лет – в основном потому, что ему нравилось наблюдать за тем, как я справляюсь с приступами тика. Правда, это мне крайне редко удавалось.

– Дай мне подумать, – отозвался я.

– Ему будет больно, если он засмеется, – сказал, обращаясь ко мне, Кони. – Расскажи какой-нибудь анекдот, который он уже знает. Или несмешной.

– С чего это мне не смеяться? – раздался сзади голос Фрэнка. – Пусть рассказывает. К тому же от его шутки мне вряд ли станет хуже, чем от твоего водительского искусства.

– О'кей, – кивнул я. – Парень входит в бар. – Я украдкой наблюдал за тем, как кровь сочится на сиденье, и в то же время не хотел, чтобы Минна заметил мой взгляд.

– Обычное начало, – выдохнул Минна. – Лучшие шутки всегда начинаются одинаково, черт бы их побрал, не так ли, Гилберт? Парень, бар…

– Пожалуй, – кивнул Кони.

– В общем, уже смешно, – прошептал Минна. – Мы заинтригованы.

– Итак, входит парень в бар, – повторил я. – А в руках у него осьминог. И говорит бармену: «Я готов спорить на сотню баксов, что этот осьминог умеет играть на любом музыкальном инструменте».

– Стало быть, у парня есть осьминог. Тебе нравится начало, Гилберт? – спросил Фрэнк.

– Ага.

– Ну вот, значит… Бармен указывает на стоящее в углу пианино. «Пусть сыграет на фоно», – говорит. Парень кладет осьминога на крутящийся табурет у фортепьяно… – «Фортепьяног! Фортепьяног, Бейли!» – …осьминог поднимает крышку, берет несколько аккордов, а потом играет на пианино небольшой этюд…

– Это уже интересно, – заметил Минна. – По-моему, он немного выпендривается.

Я уж не стал уточнять, кого именно Фрэнк имел в виду – осьминога, сыгравшего этюд, или меня, ввернувшего такое умное словцо.

– Итак, – продолжил я, – парень говорит бармену: «Теперь плати», но тот просит: «Подожди минутку». И вынимает из-под стойки… гитару. Парень подает гитару осьминогу, тот сжимает первую струну, мечтательно прикрывает глаза и играет на гитаре мелодичное короткое фанданго. – Напряжение нарастало, и я невольно шесть раз с силой сжал плечо Гилберта. Не обращая на меня внимания, Кони продолжал гнать «линкольн» во всю мочь. – Парень говорит: «Плати же», но бармен опять не торопится вынимать кошелек. «Погоди, – отзывается он, – у меня тут еще кое-что есть». Уходит в соседнюю комнату и приносит оттуда кларнет. Осьминог внимательно осматривает его, сжимает в своих щупальцах… И начинает играть. Правда, не так хорошо, как на гитаре, но ему все же удается извлечь из кларнета несколько звуков. Да, награды ему за такую игру не получить, но он же играет! –