Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - [38]

— Выслушаю вас с огромным удовольствием!

— Моя мать — из очень обеспеченной семьи и выросла в старинном замке. Я прожила там же, в поместье своего деда по материнской линии, последние два с половиной года и ни в чем не знала отказа. У меня была собственная породистая лошадь для верховой езды, прекрасный гардероб, изысканные драгоценности, но я ощущала себя… не в своей тарелке. Уж лучше бы тогда, в детстве, я попала в Нью-Йорк с обоими родителями и мы жили бы счастливо, даже если бы были бедны — что, скорее всего, так бы и было. А теперь я лишилась мужа, и по возвращении к мсье и мадам Вулворт, которые тоже очень богаты, я хочу помогать самым несчастным и обездоленным!

От волнения у нее перехватило горло. И все же в голосе Элизабет прозвучала хрупкая надежда. Перед ней открывался путь благих дел, который поможет ей справиться с горечью утраты и тоской.

— Мадам, я счастлив, что мы снова повстречались во время этого плавания — трагического и сумбурного, да! — но которое лично мне напомнило, что в этом мире по-настоящему важно и ценно. Я обязательно сообщу ответственным лицам, что санитарные условия в твиндеке, с его теснотой, неудовлетворительны. И если в моих силах будет что-то изменить к лучшему, я это сделаю.

Он снова поклонился, на этот раз дольше задержав взгляд на ее лице. Элизабет ответила вежливым кивком. В глубине ее больших голубых глаз мерцала робкая искорка надежды.

Дакота-билдинг, в апартаментах Скарлетт Тернер, в пятницу, 14 июля 1899 года

Мейбл Вулворт принимала свою подругу Скарлетт у себя почти ежедневно. Исключение составляли воскресенья, когда Эдвард настаивал на том, чтобы побыть с супругой наедине. К себе богатейшая наследница пригласила ее всего раз, и то Мейбл не увидела ничего, кроме холла с впечатляющей коллекцией живых растений.

Сегодня утром, не помня себя от радости, миссис Вулворт поднялась на последний этаж. Лифтер, уловив ее настроение, сказал что-то приятное — и был вознагражден щедрыми чаевыми.

— «Гасконь» прибывает, и на ней — наша дочь! Скоро Лисбет будет дома! — сообщила ему Мейбл, сияя от счастья.

Радостное настроение оставалось с ней и в тот миг, когда она позвонила в двустворчатую лакированную дверь квартиры Скарлетт. Открыла очень молодая горничная с собранными в высокий пучок черными волосами.

— Мадам не принимает! — сказала она. Судя по выговору, девушка была из приезжих.

— Я уверена, для меня она сделает исключение! Скажите, что пришла ее подруга Мейбл! По срочному делу.

— Нет, нет! Мадам просила ее не беспокоить, — возразила прислуга.

— Но это ненадолго! Я обязательно должна повидаться с вашей госпожой! — Мейбл расстроилась. — Делайте то, что вам велено: идите и скажите миссис Тернер, что я пришла.

Из глубины квартиры донесся резкий окрик, в котором явно угадывалось раздражение:

— Лоретта, я не принимаю! Выставьте этих самозванцев!

— Это дама по имени Мейбл! — крикнула в ответ горничная.

Грохот бьющегося фаянса, пронзительное мяуканье…

— Проводите ее ко мне!

Непонятно почему, но Мейбл вдруг захотелось уйти. В тоне подруги она уловила недовольство, и это было неприятно. Но любопытство победило: она проследовала за Лореттой в темную комнату в самом начале коридора.

Контраст между светом солнечного летнего утра и царящим в этом помещении мраком взволновал Мейбл. Рядом неожиданно зажегся маленький огонек.

— Сейчас-сейчас, я зажгу свечу! — пояснила Скарлетт. — У меня страшная мигрень, и дневной свет я просто не выношу. Мейбл, что стряслось?

Гостья медлила с ответом — настолько она была поражена необычным декором, который освещало слабое пламя свечки из красного воска. На стенах — картины, изображавшие демонов всех мастей, и сцены пыток с обнаженными, окровавленными человеческими телами. Окна в комнате были затянуты черным. Черной была и лакированная мебель, что делало ее практически неразличимой в темноте.

— Скарлетт, как можно держать в доме такие полотна? Они отвратительны! — возмутилась Мейбл.

— Картины принадлежали мистеру Тернеру, и я их не выброшу. Что привело вас ко мне в столь ранний час?

Скарлетт была в просторном красном дезабилье из атласа, отделанном черным кружевом, с распущенными по плечам очень светлыми волосами. Прежде Мейбл видела подругу только аккуратно причесанной… Она поняла свою ошибку.

— Скарлетт, мне не следовало вас беспокоить! Еще слишком рано для визитов.

— Ну, раз вы уже здесь, расскажите, что случилось?

Тон хозяйки дома смягчился, и она любезно улыбнулась. Мейбл сосредоточилась на пламени свечки, лишь бы не видеть, даже ненароком, ни одну из картин.

— Эдвард звонил! Его известили, что «Гасконь» уже в акватории порта! Я так рада, что решила поделиться с вами. К вечеру Лисбет будет дома! Ваши Таро ошиблись. Еще в понедельник мы узнали, что пароход задерживается из-за серьезной поломки и его ведет на буксире канадское судно. И вот «Гасконь» прибывает!

Радостное возбуждение Мейбл, ее беспрестанные улыбки действовали Скарлетт на нервы. Она поморщилась, а потом заявила сухо:

— Только бы это не обернулось для вас серьезным разочарованием, милая моя Мейбл! Расшифровывать послания Таро непросто, но, уверяю вас, в своих предсказаниях эти карты почти никогда не ошибаются. Заблуждаться может гадальщик, если ему не хватает мастерства… Но я ни в коей мере не хочу омрачать вашу радость!