Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея - [27]

— Ты очаровала нашего капитана, — шепнул Ричард на ушко супруге. — Глаз с тебя не сводит!

— Странно, ведь я — единственная здесь не в вечернем туалете.

— Ты и в этом платье красавица, Лисбет. Но обнаженная, в одном лишь сапфировом колье, будешь совершенно неотразима! Сегодня же вечером проверим!

— Ричард, ну что за глупости! — с лукавой улыбкой отозвалась она.

— Слава Богу, ты снова весела и беззаботна. Смею надеяться, в этом есть и моя заслуга. Денно и нощно я стараюсь, чтобы ты была счастлива…

— И у тебя это прекрасно получается! Ты — заботливейший из мужей.

Отличная танцовщица, Элизабет отдалась музыке и ласковым рукам мужа. Она уже привыкла спать с ним в одной постели, чувствовать его рядом.

Оказывается, так приятно проснуться и прильнуть к Ричарду… Чем он часто пользовался, чтобы утолить желание, вовлекая ее в нежную любовную схватку.

Молодая женщина не могла не заметить, скольких усилий ему стоит оставаться деликатным, предупредительным — лишь бы не пробудить в ней травмирующие воспоминания. И все же, к своему сожалению, столь ярких удовольствий, как в первые их интимные встречи, Элизабет уже не испытывала.

В танце она была чудо как хороша: широкая атласная юбка красиво струится, роскошные волосы, подхваченные у висков двумя гребешками, распущены…

Когда музыка смолкла, Элизабет вздохнула с сожалением. Они с Ричардом вернулись за столик, но тут оркестр заиграл снова и капитан поспешно встал.

— Мадам, позвольте пригласить вас на вальс! «На прекрасном голубом Дунае» — кажется, так он называется, — и капитан галантно поклонился. — Разумеется, с позволения вашего супруга…

— Супруг не против, — улыбнулся Ричард. — Самое время выпить дижестив, тем более что ужин был прекрасный.

Элизабет приняла приглашение благосклонно. Она ожидала чего-то подобного: как мужчина смотрит на нее при каждой встрече, невозможно было не заметить.

«Откуда такой интерес?» — каждый раз думала она.

На танцплощадке, обустроенной между столиками, в свете многочисленных хрустальных светильников танцевали они с капитаном и еще одна пара.

— Не верится, что мы на корабле, посреди океана, а не в чьей-то роскошной гостиной, — сказала она своему кавалеру.

— Пока все складывается самым благоприятным образом, и, если погода не испортится, в среду мы — в Нью-Йорке. Будем надеяться на лучшее, но шторм вполне возможен.

— Если б только нам повезло! — прошептала Элизабет. — Сама я, слава Богу, не страдаю от морской болезни, в отличие от подруги Бонни. Ей плохо, даже если на море штиль.

— Это не первое ваше плаванье, мадам? Я не решился задать вам этот вопрос за столом ни сегодня, ни позавчера вечером.

— Но вам очень хотелось меня об этом спросить! — с уверенностью сказала Элизабет. — Не удивляйтесь, у меня отличная интуиция.

— Бесспорно, мадам. Дело в том, что у меня такое чувство, будто я вас знаю… пардон, что мы уже виделись прежде, на пароходе «Шампань». Вы были совсем еще юной. Красивая девочка с каштановыми волосами и ярко-голубыми глазами стоит на палубе и смотрит, как танцует дрессированный медведь… Это было мое первое плаванье в должности капитана судна. И мы прошли через ужасный шторм.

С этого момента Элизабет танцевала механически, уже не слыша музыки.

— Капитан, у вас прекрасная память! — тихо промолвила она. — Да, это была я. И шторм, о котором вы упомянули, забрал жизни моей матери и ребенка, которого она носила под сердцем. Они покоятся на дне океана.

— Ну конечно, я был уверен, что это вы! Простите, что пробудил в вас печальные воспоминания. Но на это у меня есть серьезная причина. По моему мнению, в то время условия проживания для пассажиров третьего класса были ужасны, и я до сих пор помню, как после похорон вашей матушки вы стояли на палубе — живое воплощение всех горестей мира. Я вам искренне сопереживал. И все эти годы часто вспоминал о вас. Тем приятнее было убедиться, что судьба к вам благосклонна — у вас прекрасный муж, и путешествуете вы в кругу людей обеспеченных!

— Прошу меня простить! Я больше не могу танцевать! — воскликнула молодая женщина.

Они остановились посреди танцевальной площадки, что само по себе было странно. Однако Ричард не последовал примеру многих ревнивцев и остался сидеть.

— Мсье, мой социальный статус действительно повысился, — сказала Элизабет. — Но ценой еще одной трагедии: моего отца убили в трущобах Бронкса, и я осталась сиротой. Но не стану же я пересказывать вам историю своей жизни?

— Разумеется, я не вправе ожидать ничего подобного, — смутился капитан.

— Могу я узнать цель нашей беседы?

— Все просто: позавчера я проверял бортовой журнал, и оказалось, что одна каюта во втором классе свободна: зарезервировавшие ее пассажиры не явились.

И я решил предложить ее вашему дяде Жану Дюкену и его невесте, вашей подруге Бонни. Кроватей в этой каюте две.

— Правда? Это очень любезно с вашей стороны!

— Оба раза, когда я имел удовольствие ужинать с вами за одним столиком, вы сокрушались, что им приходится обретаться в твиндеке, — до такой степени, что почти лишились аппетита. Если мое предложение будет принято, ваши близкие оставшиеся дни проведут с куда большим комфортом.