Сирота с Манхэттена - [98]
- Боже, глазам своим не верю! - вскричал Пьер, обнимая девушку.
- Надо же, какая ты красавица! - шутливым тоном произнес Жан, хотя у самого от волнения комок стоял в горле.
Элизабет смотрела на молодых Дюкенов во все глаза. Оба дяди были так похожи на ее отца, Гийома, что она расплакалась.
- Дети, идемте в дом! - предложил Антуан Дюкен. - Что-то ноги меня совсем не держат. Оно и понятно: такое счастье! Я успел отвыкнуть…
Старик улыбался, но Жан поспешно подошел, чтобы помочь ему войти в дом.
- А я схожу за Ивонной, - сказал Пьер. - Она должна быть сейчас с нами, и наши сыновья тоже. Учитель наверняка их отпустит с уроков, ведь в нашей семье большой праздник. Элизабет, у нас с Ивонной два прекрасных мальчугана, Жиль и Лоран, твои двоюродные братья!
- Бабушка мне уже сказала по пути сюда. Не терпится с ними познакомиться.
- Надо же, ты не разучилась говорить по-французски, и это после десяти лет в Америке! - восхитился Жан.
- Это потому, что моя гувернантка Бонни наполовину француженка. Ее мать родилась и выросла в Нормандии. Мы с Бонни разговаривали на нашем родном языке втайне от моих родителей… той семейной пары, которая меня приютила. Я считала их своими родителями. Сейчас я все вам расскажу!
В деревушке Монтиньяк, в тот же день, в тот же час
Взгляд светло-карих, с янтарным отблеском глаз Фредерика Ричарда Джонсона был прикован к средневековому замку, возвышавшемуся над узкими улочками Монтиньяка. Молодой американец стоял у подножия каменной лестницы, по обе стороны которой возвышались округлые каменные башни. Некогда она вела в старинную крепость[52] с большим донжоном квадратной формы, которая за несколько веков своего существования часто меняла родовитых владельцев.
Постройку подобного рода детектив видел впервые, а потому она казалась ему очень романтичной. Он даже пообещал себе завтра же зарисовать ее на память - настолько велико было его восхищение. Во Франции ему нравилось все, тем более что здесь отныне обитала очаровавшая его юная Элизабет Ларош.
- Она и правда меня околдовала, - едва слышно проговорил он по-французски, отдавая себе отчет в том, что американский акцент так никуда и не делся.
Его приезд этим утром стал сенсацией. Он снял самый лучший номер в трактире «Пон-Нёф», вызвав всеобщее любопытство своим необычным акцентом. Он соврал Элизабет и в этом тоже: французский он учил в старшей школе, а потом и в лицее. Правда, практики не хватало, поэтому Джонсон запасся маленьким двуязычным словарем.
Местные старухи - все без исключения одетые в черное, с большими белыми чепцами на седых волосах - тайком разглядывали приезжего. Он вежливо с ними здоровался, приподнимая бежевую фетровую шляпу. Высокий рост, элегантный фасон костюма - все выделяло его из общей массы обитателей Монтиньяка.
«Лисбет быстро узнает, что я живу по соседству, - подумал он. - Сначала, конечно, разозлится, а потом придет, я в этом уверен. А если, на беду, расскажет про меня своему ужасному деду - что ж, придется с ним объясниться. Ничего дурного я не делаю. Просто зарабатываю на жизнь».
Весьма довольный собой, Ричард решил все-таки подняться по замковой лестнице. Кончиками пальцев погладил каменную кладку одной из башен. Он, конечно, не мог знать, что пару столетий тому назад вход преграждала подъемная решетка.
- Надо бы найти кого-то, кто расскажет об истории этого замка, - пробормотал он, проходя во внутренний двор.
Вскоре, совершенно не утомившись после подъема по многочисленным ступенькам, молодой американец увидел руины громадного донжона. Тут, очарованный зрелищем, он присел на нагретый солнцем обломок известняка.
Не переставая удивляться мягкости шарантского климата, Ричард Джонсон погрузился в сладостные мечты. Он снова и снова воскрешал в памяти упоительный момент, когда целовал холодные губы Элизабет, ласкал ее, забывшись в чувственном бреду, сжимал ее груди, талию, атласной гладкости бедра. Вспоминал ее взгляд, когда она легла на койку в его каюте, - взгляд выброшенной на берег сирены, неимоверно соблазнительной.
Этим сравнением он несколько успокоил собственную совесть: по легендам, чарам этих созданий, своим пением заманивающих моряков, противостоять невозможно.
«Вот и мой корабль налетел на рифы и разбился! - сказал он себе. - Но если Лисбет снова вздумается меня спровоцировать, надо держать себя в руках!»
Мыслями Джонсон постоянно возвращался к этой сцене. Никогда он не повел бы себя с девушкой как распаленный самец, если бы она тогда так на него не посмотрела. Он готов был поклясться, что в этом взоре Элизабет был недвусмысленный призыв.
Со вздохом он расправил плечи, вытянул длинные мускулистые ноги. Прежде чем подняться, достал из внутреннего кармана пиджака фотографию, полученную… от одной особы. Вздохнул, насмешливо говоря самому себе:
- Если я все-таки сумею на ней жениться, то стану счастливейшим из смертных. И, что немаловажно, о деньгах думать больше никогда не придется.
На фото, выполненном в технике сепии, мечтательно улыбалась Элизабет в платье из кружев и сапфировом колье. Перед тем как взойти на борт «Турени», она уступила просьбам Мейбл Вулворт, желавшей заполучить свежий портрет девушки, чтобы обрамить его и выставить у себя в гостиной. Ричард Джонсон с этой фотографией не расставался.
Франция, 1897 год. Юная Клер Руа — непокорная красавица с гордым нравом. Такая же свободолюбивая, как и ее верный и необычный питомец — волчонок, которого девушка спасла от голодной смерти и забрала домой. Но теперь перспектива нищеты и голода нависла над семьей самой Клер. Дело ее отца, мэтра Колена Руа, переживает не лучшие времена. Чтобы выплатить долги, Колен вынужден выдать дочь за сына богатого землевладельца, Фредерика Жиро. Клер знает, что он жесток и беспринципен, и ничего, кроме неприязни, к нему не испытывает.
1899 г. Элизабет Дюкен вместе с женихом Ричардом отправляется в Нью-Йорк. Девушка пытается забыть о том, что сотворил с ней собственный дед, властный Гуго Ларош. Элизабет хочет вернуться к чете Вулвортов — своим приемным родителям и единственным людям, которые любили девушку, как родную дочь. Но во время путешествия через Атлантику страшный шторм забирает жизнь Ричарда. Вновь оставшись одна, убитая горем Элизабет ищет покоя и защиты в доме приемных родителей. Сердце девушки рвется от терзаний. Ведь, пытаясь сбросить путы прошлого, она оборвала связь с Жюстеном, беззаветно дарившим ей свою любовь.
Волнующая, потрясающая воображение судьба девушки-сироты. Холодным январским днем сестра Мария Магдалина находит на пороге монастырской школы малышку, завернутую в меха. В записке указано имя — Мари-Эрмин. Почему родители оставили ее у двери приюта как ненужную ношу?Со временем Эрмин, наделенная прекрасным голосом, станет той, кого будут называть соловьем. Она полюбит Тошана, и когда до помолвки останется совсем немного, девушка получит страшное известие о смерти любимого. Внезапно в жизни Эрмин появляется… ее мать Лора.
Эта девушка пела в церковном хоре — и ангелы завидовали ее нежному голоску! Даже когда сердце Мари-Эрмин без остатка заполнила любовь к Тошану, а на руках появился милый младенец, она не оставила мечты о сцене… А поезд уже мчит ее в Квебек: одно прослушивание — и ее судьба решена!
Волшебное пение Снежного cоловья вызвало бурю аплодисментов. Хрустальный голос Эрмин Дельбо, казалось, проникал в самое сердце, и его хотелось слушать бесконечно… Для Эрмин это был особенный концерт – ведь на нем собрались все родные и близкие ей люди. Все, кроме Тошана… Уезжая, он обещал, что разлука будет недолгой, но из поездки во Францию вернулся с незнакомой красавицей. Кто она и что их связывает? Сердце Эрмин терзают муки ревности. Сумеют ли они понять друг друга и сделать шаг навстречу? Ведь только вместе, простив все обиды, они смогут спасти свою семью…
Конец 1939 года. Не успела Мари-Эрмин оправиться от потрясения после гибели своего младшего сына, как судьба отняла у нее еще и мужа. После того как ведомый чувством долга Тошан ушел в армию, их милый домик на берегу реки опустел: Мари-Эрмин с детьми нашла приют у своих родителей. Впереди их ждет суровая зима, а рядом нет мужчины и защитника…* * *Декабрь 1939 года. Даже в уютном домике на берегу реки, где Мари-Эрмин поселилась с мужем и детьми, не скрыться от чувства вины за смерть малыша, который родился слишком слабым.
Конец XVII века… Пиратские суда заполонили Карибский бассейн. Семья английского аристократа лорда Батлера, спасаясь от религиозных преследователей, в спешке покидает Англию. Позади враждебный Лондон, а впереди счастливая жизнь, полная радужных надежд и планов. Но судьба часто вносит свои коррективы. Сумеет ли героиня романа, потеряв своих близких, отомстить за предательство и унижения…
ХIX век. Закат Великой Османской империи… Юная Реция и благородный Сади полюбили друг друга с первого взгляда. Но на пути к счастью их ждет немало преград… В Сади влюблена принцесса Рошана, и она готова на все, чтобы добиться взаимности и погубить соперницу. Соблазненный возможностью блестящей карьеры, Сади становится фаворитом принцессы… Сумеют ли Реция и Сади сохранить свою любовь?
Роман современной французской писательницы Жанны Бурен повествует об одном из самых известных и трагических эпизодов духовной истории средневековой Европы — любви великого философа Пьера Абеляра (1079–1142) и его ученицы Элоизы. Страсть принесла обоим «великим любовникам» не только высшее наслаждение, но и бесчисленные страдания: Абеляр как принявший священнический сан не мог «смыть грех прелюбодеяния», и дядя Элоизы через своих подручных подверг его позорному оскоплению. Элоиза продолжила свой жизненный путь в монастыре, но пронесла через все испытания великую любовь к своему избраннику.
Франция, XVII век. Именем короля, следуя советам Мазарини, Анна Австрийская сражается с собственным народом. Хотя ее поддерживает величайший политик своего времени, королева тревожится. И однажды, вместо того чтобы следовать умеренным советам любимца-дипломата, она, все еще находясь во власти вдохновения, вызванного когда-то пылкой герцогиней де Шеврез, решает круто повернуть дела…
Прекрасную Сару Маккензи отец-шотландец научил всем сердцем ненавидеть англичан. Но случилось так, что Сара оказалась сначала под защитой Чарльза Эшборна, офицера британских Королевских войск, а потом и в его объятиях. Тут она поняла, что стремительно проигрывает свою личную войну за независимость, ибо не в силах побороть могучую волну страсти, грозящую смести все преграды.