Сирия - перекресток путей народов - [65]
Было бы преувеличением назвать дамасский базар архитектурной достопримечательностью. Значительную часть Прямой улицы и большинство боковых переулков перекрывают своды из гофрированного листового железа. Немногие, еще красивые фасады старых зданий скрыты за ярко-пестрыми рекламными плакатами. Но, несмотря на все внешние недостатки и несуразности, каждый выход на базар становится событием.
Поразительно, как торговцы приноравливаются к иностранным покупателям. Они пытаются — и часто успешно — угадать национальность каждого.
— Hallo, Mister, welcome, come in, please, not to buy, only to have a look! (Здравствуйте, мистер, входите, пожалуйста, можете не покупать, только взгляните). Bonjour, Monsieur, entrez, s’il vous plaît, nous avons de brocart d’une bonne qualité! (Здравствуйте, месье, входите, пожалуйста, у нас есть прекрасная парча!) Добро пожаловать, господин, здесь совсем дешево, для вас будет особая цена, не как для американцев!
У кого же хватит сил устоять? Может быть, это удастся у первой лавки, у второй. Но потом сопротивление слабеет. Я уже поймал себя на мысли: только войду, только на минуточку. Смешными надеждами тешит себя человек: ему не удастся уговорить меня! Если я не хочу покупать, значит, не куплю! И в этот момент я уже пропал.
Чего только нет в такой маленькой лавчонке, а она не более полутора метров в ширину и четыре метра в глубину. Полки заполнены, и продавец без устали восхваляет неповторимо счастливый случай.
Мне нужна голубая сорочка сорокового размера. «Пожалуйста, господин!» Он кладет передо мной сорочку сорок первого размера, и я обращаю на это его внимание. «Действительно, вы правы, господин, сорок первый! Но, подумайте, какое это имеет значение для сорочек! И, кроме того, извините, господин, может быть, вы уже давно не измеряли себе шею. Мне кажется, что господин чуть-чуть поправился. Позвольте?» И прежде чем я успеваю что-нибудь возразить, он накидывает мне на шею рулетку-сантиметр. «Я так и знал! Посмотрите сами, господин: сорок первый размер!» Я пытаюсь заговорить и объяснить, что сорочка не для меня, а для моего сына. Но это не выводит его из равновесия. «Понимаете, мой господин, размеры иногда не совпадают. Но если вы настаиваете на сороковом размере, пожалуйста, как вам будет угодно, господин. Вот сорочка, которую вы хотели». Сорочка, оказавшаяся теперь передо мной, не голубого, а зеленого цвета. На мое возражение продавец подносит ее к свету. «Ну, что? Конечно, она не совсем голубая, может быть, немного с зеленоватым оттенком. Это значит, что при дневном свете она будет иметь хороший зеленый цвет, но скажите, кто носит теперь голубое?»
Он выиграл! Я капитулирую. Может быть, действительно моему сыну зеленый цвет поправится больше. «Ну вот, видите, господин, я же знал, что эта сорочка вам понравится. Большое спасибо, господин, и добро пожаловать!»
Я покидаю лавку ухмыляющимся пораженцем. Я разговаривал с продавцами подобным образом несметное число раз, и это всегда доставляло мне удовольствие. Я знаю, что, продолжай я и дальше настаивать на голубом цвете и сороковом размере, это не изменило бы серьезно существа дела, так как в этом случае продавец предложил бы мне чашку кофе, а тем временем послал бы одного из толкущихся повсюду мальчишек в лавку своего брата, и там наверняка нашлась бы требуемая сорочка. Здесь столь хорошо знакомое мне выражение, как «На’мва! (Нет!)», просто не существует в словарном запасе восточного торговца.
Самый большой шум на базаре исходит от торговцев вразнос. Они торгуют с величайшей уверенностью, ловко лавируя в плотном человеческом потоке. Самые крупные представители этой братии — это владельцы ручной тележки — сооружения из двух досок, водруженных на два велосипедных колеса. «Лира, лира, лира!» — кричат они во всю глотку; они продают товар общей ценой за один фунт: носки, детские колготки, носовые платки, как когда. Покупатели с удовольствием роются в вещах, разложенных на тележке, тщательно проверяют, прежде чем решиться на покупку. Затем идут более скромные, у них нет тележки. Они раскладывают свой товар прямо на тротуаре, подстелив старое одеяло или кусок газеты. Некоторые ставят между лавками деревянный ящик. Здесь на крохотном пространстве разложены гребешки, батарейки, зажимы и кольца для занавесей, карманные ножи, авторучки, ластики. За ними по социальной шкале базара следуют подростки, предлагающие книги и брошюры, на обложках которых изображены роскошные женщины и пижоны с бицепсами. Среди них попадаются журналы, подаренные какими-либо иностранными представительствами с целью пропаганды. Пятница для этих торговцев книг — большой день: многие магазины закрыты, поэтому они раскладывают книги прямо на тротуаре перед витринами в надежде, что кто-нибудь споткнется об их сооружения и окажется покупателем.
Наконец, идут маленькие мальчишки, часто не старше десяти, которые раскладывают прямо на земле вдоль улицы несколько дюжин платяных вешалок и с умоляющим видом предлагают прохожим жевательную резинку и лотерейные билеты.
Несмотря на сутолоку, ссоры возникают редко. У полиции почти никогда не бывает повода для вмешательства, хотя с точки зрения юридической причин достаточно. Например, вряд ли кто-нибудь из торговцев вразнос имеет разрешение властей заниматься этим делом. Но никто и не спрашивает о нем. Семьи большие, а возможности найти работу незначительны, поэтому им не мешают, Сам вопрос о разрешении торговать на Востоке неуместен. Нужно ли разрешение на сон? На то, чтобы дышать?..
