Сирены - [11]

— Возьми, например, «Хэтер Дуэлл». Будешь ли ты счастлива, если картина не наделает шуму и не окажется супербоевиком, каким мы все ее считаем? Разумеется, нет. Ты не успокоишься, пока не станешь первой. Но без этой энергии и уверенности в собственных силах тебе просто не выжить здесь... или где бы то ни было еще.

— В тебе, — продолжал он, — однако, есть нечто, чему я не могу найти объяснения. Словно ты чудом перенеслась сюда из другого измерения, — Рубенс склонил голову набок. — Ты решишь, что я просто твержу заученную роль, если скажу, что ты не такая, как все вокруг.

— Нет, — ответила она, — я не думаю так. — Теперь он уже всерьез заинтересовал ее. Конечно, он не мог знать правды, она понимала это. И все же Рубенс разглядел в ней что-то. Мог ли он догадаться? Дайна подумала, что последнее предположение не лишено смысла.

— Это почти так... — Рубенс осекся и опять повторил свой характерный жест, прочертив в воздухе ребром ладони. — Но нет, — он покачал головой. — Невозможно.

— Что невозможно? — Теперь она уже наклонилась вперед, всматриваясь в его глаза.

Он почти застенчиво улыбнулся, и Дайне на короткое мгновение показалось, что он чем-то похож на маленького мальчика. Она невольно улыбнулась сама.

— Ну ладно, хотя, может быть, мои слова обидят тебя, — он сделал паузу, словно размышляя, стоит ли говорить. — Если бы я не знал правды, то подумал бы, что ты явилась сюда с улицы. Но я читал твою биографию: зажиточная семья из престижного района Бронкс. Я имею в виду прошлое, — поправился он. — Что улицы Нью-Йорка значат для тебя? Фильмы, книги...

Дайна была одновременно удивлена и рада тому, что он-таки сумел догадаться. Но она ни за что на свете не сказала бы ему об этом.

— Как Нью-Йорк? Ты ведь недавно был там.

— О, как всегда. Горы мусора на улицах растут, все недовольны мэром и «Мэтс» по-прежнему проигрывают.

— Там сейчас весна, — мечтательно протянула она. — Я, кажется, стала забывать о разнице между временами года. Иногда у меня появляется ощущение, что здесь время стоит на одном месте.

— Именно поэтому мне нравится здесь, — возразил Рубенс.

— Ты не скучаешь по восточному побережью? Он пожал плечами.

— Нет. Впрочем, в Нью-Йорке есть офисы моей компании, так что мне приходится возвращаться туда, по крайней мере, раз в месяц. Мне нравится бывать там, но я не могу сказать, что скучаю, — он приложился к стакану. — Когда я попадаю туда, то обычно останавливаюсь на Парк-лейн. Я получаю настоящее удовольствие... особенно от вида, открывающегося из окон отеля на Центральный парк и Гарлем. Это так интересно наблюдать за местом, где живут бедняки.

— Значит, твой бизнес заставил тебя уехать туда. Рубенс кивнул.

— В конечном счете, да. Но все началось с чтения Раймонда Чандлера. Начитавшись его книг, я просто влюбился в Лос-Анджелес.

— Ты знаешь, это смешно, — сказала Дайна, глядя в окно. — Во всех других городах, где я бывала: Риме, Лондоне, Париже, Флоренции, Женеве — повсюду, самые чудесные часы — утренние. Там утро полно какого-то волшебства, своего рода девственности, если хочешь, в то время, когда на улицах еще так мало машин, что сердце невольно смягчается, она покачала головой. — Повсюду, но только не здесь. В этом городе все поглощает ночь. В Лос-Анджелесе нет и следа невинности, которую другие города теряют заново каждый день вместе с пробуждением жизни. Он был шлюхой с момента своего рождения.

— Сказано резковато для города, который ты выбрала местом своего обитания, — заметил Рубенс.

Дайна погрузила палец в почти пустой стакан и принялась гонять по кругу полурастаявшие кубики льда.

— Впрочем, у него есть свои достоинства, — она бросила из-под ресниц взгляд на Рубенса. — Это самый роскошный город на свете, полный нетерпеливых вздохов и платиновых браслетов.

— Если тебе так нравится ночь, мы могли бы придумать что-нибудь.

— Например?

— Берил Мартин устраивает вечеринку. Ты когда-нибудь бывала у нее?

— Я встречалась только с рекламными агентами компании.

— Берил — лучшая из независимых агентов. Она бывает резковатой, но, познакомившись поближе, ты сумеешь оценить ее по достоинству.

— Не знаю, что и сказать.

— Мы можем уйти оттуда в любой момент, когда ты захочешь. Обещаю, что позабочусь о тебе.

— А что мне делать с моим «Мерседесом»?

— Отдай мне ключи. Тони доставит его тебе домой, а я сам сяду за руль «Линкольна».

* * *

Рубенс не стал выезжать на Сансет, предпочитая темноту боковых улиц неоновому блеску бульвара, по которому медленно ползла нескончаемая вереница машин. Постепенно особняки, выстроенные в псевдоиспанском стиле, сменились более современными зданиями банков из стекла и металла и ярко освещенными стоянками для подержанных автомобилей, украшенными цветными вымпелами, трепещущими на ветру.

Сидевшая рядом с ним на роскошном, обтянутом потертым бархатом, сиденье «Линкольна», Дайна включила приемник и вертела ручку настройки до тех пор, пока не поймала станцию «KHJ». Не успела она настроиться на волну, как стали передавать последний сингл «Хартбитс», называвшийся «Грабители».

— Тебе нравится эта музыка? — поинтересовался Рубенс.

— Ты имеешь в виду рок вообще или «Хартбитс»?