- Всего лишь писательница. Писательница по имени Нора. Именно так ты и можешь ко мне обращаться, Зак.
- Значит, Нора. Сожалею. Я не привык к заигрываниям со стороны своих авторов. Особенно после моих словесных оскорблений.
Глаза Сатерлин заискрились весельем.
- Словесных оскорблений? Зак, откуда я родом, слово "шлюха" - выражение нежности. Хочешь глянуть на мою родину?
- Нет.
- Жаль, - произнесла Сатерлин, совершенно ни удивленным, ни расстроенным голосом.
- Куда же нам теперь направиться? Я обещала, что спасу тебя с этой вечеринки, разве не так?
- Мне, действительно, не стоит уходить, - возразил Истон, ужаснувшись мысли о том, что произойдет, останься он с Норой наедине.
- Да ладно тебе, Зак. Эта вечеринка отсосная, причем не в самом лучшем смысле этого слова. Мой цитологический мазок и то интереснее, чем она.
Истон замаскировал свой смех под кашель.
- Должен признаться, ты умеешь обращаться со словами.
- Так значит, ты возьмешься за редакцию? Пожалуйста?
Сатерлин похлопала ресницами в притворной непорочности.
- Ты не пожалеешь об этом.
Истон уставился в потолок, словно тот мог дать какой-нибудь намек на то, в какое адово пламя он лез. Нора Сатерлин... у Зака оставалось всего шесть недель до отъезда из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Почему он вообще задумывался о том, чтобы связаться с этой писательницей и ее книгой? Истон знал почему. Сейчас в его жизни больше ничего не было. Ему нравилось работать с Мэри и Жан-Полем. Но в этом городе он не обзавелся ни друзьями, ни иного рода отношениями. Зак даже не позволял себе мысли о том, чтобы с кем-нибудь встречаться. А однажды в приступе гнева, он снял свое обручальное кольцо, и теперь не мог найти причины надеть его обратно. Прямо сейчас Истон не мог даже подумать о том, чтобы связаться с какой-нибудь женщиной.
По крайней мере, работа с Норой Сатерлин могла предоставить ему такое необходимое отвлечение от его страданий. По-видимому, она была из тех женщин, способных избавить от головной боли, устроив в кровати настоящий пожар. Не пожалеет об этом? Он уже жалел.
- Ты понимаешь, что наша совместная работа может сказаться на моей карьере не самым лучшим образом? - спросил Зак, - Я занимаюсь художественными фикциями, а не...
- Художественными фрикциями?
- Не могу поверить, что я это делаю, - Истон покачал головой.
Нора прильнула к нему ближе, отчего Зак неожиданно и неловко ощутил близость длинного, обнаженного изгиба ее шеи. Сатерлин пахла распустившимися цветами.
- А я могу, - прошептала она ему на ухо.
Медленно выдохнув, Истон нехотя отстранился от нее.
- Я жесткий редактор.
- Мне нравится жесткость.
- Я заставлю тебя переписать всю книгу.
- И сейчас ты пытаешься меня этим напугать? Ну, так что?
- Ладно, - наконец, ответил Истон, - тогда спаси меня.
- Легко, - сказала Сатерлин, - но если Боннер начнет отчитывать тебя за то, что ты оставил вечеринку со мной, скажи ему, что это была моя идея уйти и позаниматься моей книгой. Жан-Поль не станет меня шлепать.
- Я в этом не уверен, - ответил Зак.
- Я знала, что он мне нравился неспроста.
- Если мы уходим, мне надо кое с кем попрощаться.
Для начала с Жан-Полем. Потом с Мэри, с мужем которой Истон не успел познакомиться. В том числе, с Роуз Эвели.
- Нет. Не надо этого делать, - сказала Нора, - никогда не прощайся, покидая мероприятие. Тем самым, ты оставляешь за собой тайну. Гостям больше понравится говорить о нас, нежели с нами. Разве до тебя еще не дошли слухи? Зак Истон ушел с вечеринки с Норой Сатерлин. Неужели между ними... конечно же, нет... конечно же, да...
- Конечно же, нет, - заключил Истон.
- Я это знаю. Ты это знаешь. Но вот они этого не знают.
Зак оглядел зал. И куда бы он ни посмотрел, на них отовсюду украдкой стреляли взглядами, самый прожигающий из которых был у Томаса Финли, его "любимого" коллеги. Однако, Истон заметил, что тот смотрел не столько на него, сколько на Нору Сатерлин. И посыл, читающийся в его глазах, был совершенно недружелюбным.
- Я предпочитаю не становиться темой для сплетен, - сказал Зак.
- Слишком поздно. Во всяком случае, мое участие обеспечит слухам, по-настоящему, яркие краски.
Сатерлин спустилась по лестнице, с каждым своим шагом вызывающе цокая каблуками. Истон последовал за ней. Толпа расступилась перед Норой, словно разрезанная надвое кроваво-красным ножом. Наконец, выбравшись с мероприятия, Зак накинул свое пальто, и вдохнул живительного, зимнего, вечернего воздуха.
Такси остановилось перед Сатерлин через считанные секунды, и она грациозно скользнула в машину. Истон резко вдохнул, когда ее обутые в сапоги ноги исчезли в салоне. Спросив себя в последний раз, какого хрена он делает, Зак следом полез в такси.
Нора ничего не сказала, когда он присоединился к ней, и только отвернула голову, вглядываясь в ночь. Казалось, будто она играла с Нью-Йорком в гляделки. У Истона было ощущение, что город моргнет первым. Он нервно потер пустующее место, где когда-то носил обручальное кольцо. Потянувшись к нему, Сатерлин обернула ладонь вокруг его безымянного пальца, и, посмотрев Заку в лицо, вопросительно приподняла бровь.
- Грейс, - ответил он.
