Сирень - [7]
— Если там было так чудесно, почему же вы ушли от Зверева? — спросила она.
— А вам известно, что я ушел? — смешался Рахманинов.
— Но вы же живете у Сатиных.
— Да… конечно… У меня ужасный, невыносимый характер…
— Не паясничайте, Сережа! — строго сказала Верочка.
Он принялся путано объяснять причину своего ухода, и за всеми околичностями, недомолвками, самобичеванием и умилением несравненными достоинствами Зверева проглянула простая и горькая истина: Сережа хотел сочинять музыку, а в большом доме Зверева для этого не оказалось места. Нравный педагог не только не хотел помочь Сереже, он вообще был против сочинительства. И Сережа ушел. В никуда. Его приютили Сатины. Остальная родня попросту отступилась от бунтаря.
Верочка с удивлением глядела на кузена. Она, конечно, знала, что есть люди, которым негде жить, но они находились в таком отдалении от ее привычья, что Верочка не могла реально представить ни их существования, ни их мук. Они были ближе к литературным персонажам, нежели к живым людям. И вот рядом сидит человек, хорошо знакомый ей, даже находящийся в некотором родстве, который тоже бездомен. Он любит шутить над собой: странствующий музыкант, но в этой шутке большая доля правды. Верочка даже поежилась, словно на нее пахнуло ветром бездомности. Бедный Сережа! Бедный, бедный Сережа! И какой благородный и добрый. Всячески выгораживает скверного старикашку Зверева, винит себя в неуживчивости, милый! А вся-то его вина, что он хотел писать музыку.
Может быть, это и в самом деле ни к чему, пусть будет просто хорошим пианистом. Не таким, конечно, как Зилоти, это от Бога, а крепким, серьезным профессионалом. Но Зверев хорош: в угоду своему «ндраву» выгнал бездомного юношу!
Человек редко способен вышагнуть из собственных пределов. Верочка Скалон при всей душевной гибкости и самостоятельности была прежде всего дочерью своего отца. Генерал от кавалерии Скалон, военный историк, председатель русского военно-исторического общества, пользовался репутацией тонкого и строгого ценителя искусств, в первую очередь музыки. В его доме бывали известные петербургские композиторы и музыкальные критики. Своей репутацией генерал был прежде всего обязан тем, что ни в одном из здравствующих композиторов не признавал не только гения, но даже таланта. Надо было покинуть земную юдоль, чтобы генерал Скалон с тонкой и меланхолической улыбкой признал в покойном известные способности. Куда охотнее генерал хвалил исполнителей, хотя считал всех их людьми второго сорта в искусстве, чистыми виртуозами, а не творческими личностями. Конечно, Верочка, принадлежавшая к другому поколению, не разделяла крайностей отца она отваживалась восхищаться Чайковским и отдавать должное Римскому-Корсакову, но унаследовала отцовский скепсис в отношении консерваторских сочинителей музыки. Впрочем, в этом вечернем разговоре самым неважным для нее было, какую музыку сочиняет Сережа Рахманинов.
Труден все же оказался для них этот нежданно-негаданный прорыв в откровенность. Наступила та мучительная пауза, когда в неловкости, напряжении и неясности выводов не только утрачивается сближение, но люди отодвигаются друг от друга дальше, чем были.
И они обрадовались, услышав громкий голос госпожи Скалон:
— Дети!.. По домам!..
И тут Сережа спас и вознес этот вечер.
— Психопатушка! — сказал он прежним легким голосом. — Мы так хорошо поговорили. Давайте выпьем нашего вина за дружбу.
— Давайте! — сразу все поняв, воскликнула Верочка.
Сирень теснилась у них за спиной.
— Вам какого? — спросил Рахманинов.
— Белого!
— Пожалуйста. — Он склонил к ней тяжелую влажную кисть. — А я предпочитаю красное. — Он шагнул к соседнему кусту. — Ваше здоровье, Вера Дмитриевна!..
— Ваше здоровье, Сергей Васильевич!..
«Как жаль, что в Сережу так трудно влюбиться», — думала Верочка, засыпая. Он некрасивый. Не урод, конечно, у него породистая худоба, добрые, глубокие глаза, великоватый, зато красиво очерченный рот. Но этот большой и бессмысленный нос на худеньком лице, эти непонятные патлы до плеч!.. И все же, пусть Сережа дурен собой, в нем что-то есть… значительное, самобытное. Это даже Татуша заметила. И можно представить себе девушку, которой Сережина некрасивость приглянется более фарфоровой пригожести Мити Зилоти. Наташа, например… Беда Сережи в другом: он слишком прост, добродушен, искренен. В нем нет романтичности, загадки. Он не умеет так многозначительно молчать и улыбаться, как Митя. Но странно, что до сегодняшнего дня я почти ничего не знала о нем при всей его разговорчивости. Поистине язык дан ему, чтобы скрывать свои мысли. Может быть, его болтовня — самозащита? Он не хочет, чтоб люди заглянули к нему внутрь, и отгораживается частоколом слов. Интересно все-таки, что он сочиняет?…Жаль, что он бедненький, — это слово по-особому звучало для Верочки. — Ужасно быть бедненьким…
Выбрав удобный момент, когда Александр Ильич покуривал после обеда в сиреневой аллее, Верочка спросила его, хороший ли музыкант Сережа Рахманинов.
— Гениальный! — выкатив ярко-зеленые, с золотым отливом глаза, гаркнул Зилоти.
— Нет, правда?.. — Верочка решила, что он, по обыкновению, шутит.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
Скромную труженицу Адди Тайлер никак не назовешь богатой девушкой. Однако свалившееся как снег на голову наследство не только не радует Адди, но, напротив, приводит в ярость. К тому же ей приходится иметь дело с совершенно несносным адвокатом!
Возможно, не так уж заблуждаются те, кто считает придуманный писателем персонаж его вторым я. Совершенно ничего общего нет между робкой и хрупкой писательницей Триш Хатауэй и придуманной ею отчаянной суперагентшей Мирандой, но отчего-то Триш, в результате небольшой травмы потерявшая память, очнувшись, ощущает себя именно сорвиголовой Мирандой, и никем иным. Ох, и досталось же окружению романистки! Что, впрочем, неудивительно — жизнь подбрасывает сюжеты гораздо интереснее и неожиданнее любого бестселлера.
Николь де Бюрон – известная французская писательница, сценарист и режиссер, автор популярнейшего телесериала, шести кинокомедий и пятнадцати романов.В романе «Дорогой, ты меня слушаешь?..» Николь де Бюрон – женщина замужняя, мать двоих детей – со знанием дела, остроумно и без лишнего пафоса рисует повседневную жизнь нормальной буржуазной семьи, со всеми ее радостями, горестями и треволнениями. В центре внимания автора, конечно же, любовь как основа брака и движущая сила жизни, влияние которой ощущают все – от семилетнего внука до восьмидесятилетней бабушки.
Бобби девять лет, и он хочет найти отца. Выкрав у матери свою метрику, мальчик тайком обращается к услугам адвоката. Отец отыскивается и с радостью принимает и Бобби, и его мать. Но красавица Чесса охвачена ужасом, ибо тайна рождения Бобби очень непроста…
Александра, деловая женщина, квалифицированный юрист, отправляется в поездку, чтобы убедить своего бывшего коллегу вернуться в фирму. Однако это не так-то просто. Соблазнам блестящей карьеры противостоит стремление Кейна к простым человеческим радостям. Но… оба они молоды, красивы, темпераментны, да тут еще озеро, которое определяет погоду, настроение и образ жизни в этом городке…Словом, читайте, и узнаете, как решаются невероятно сложные психологические проблемы.
Молодая очаровательная Бриджет Винсен мечтает сделать карьеру политика. Она работает в предвыборном штабе и по долгу службы знакомится с бывшим агентом контрразведки Эндрю Боттомли. Разматывая клубок политической интриги, молодые люди вскоре понимают, что запутались в собственных отношениях…