Сионская любовь - [69]
— Ты обманываешься, госпожа, и все семейство свое благородное и благоразумное в обман ввести хочешь! — авторитетно заявила Поа, разлепив глаза.
— Давай ключ, глупая!
Поа достала ключ из-под подушки. Тамар выхватила его из руки служанки, отомкнула замок и стремглав бросилась наружу. Смотрит тут, смотрит там — нет никого. «Амнон, Амнон!» — зовет Тамар. Нет ответа. «Неужели почудилось?» — в отчаянии думает девушка. Тут из-за деревьев вышел Дорам.
«Беги, красавица, по той тропе и найдешь пропажу. А еще ждет тебя большая неожиданность. Обещай, однако, что прежде меня никому из своих ничего не скажешь. Не покушайся на мою славу: кто выкупил, того и право благую весть принести!» — крикнул Дорам.
Не дослушав и не ответив, Тамар кинулась бежать по тропе, а Дорам направился к Иядидье.
— Амнон, Амнон! — вновь закричала Тамар, увидев, наконец, возлюбленного, и бросилась ему на шею.
— Ты ли это, голубка моя чистая?
И смолкли оба, и стоят обнявшись, и колотятся сердца, и мысли бессвязные смешались в головах, и слова боятся уст. Первой заговорила Тамар.
— Прости, любимый! Правота поднялась из земли, а небо насмеялось над легковерием. Оба щедро наказаны. Пастуху причинила зло, пусть сын воеводы искупит мой грех!
— Оставь меня, Тамар, — ответил Амнон, не поняв ее слова, — забудь, дочь вельможи, простого пастуха. Любовь Азрикаму отдашь. Не ты, а я легковерен, пусть сын воеводы искупит мой грех!
— О, до сего часа никто не открыл тебе глаза! Слушай же! Азрикам — самозванец, присвоил наследие Иорама. Он — Наваль, сын негодяя Ахана. И Зимри, и Хэфер, и Букья были с ними заодно. Всех преступников поглотила земля. А ты, Амнон, ты — сын Иорама, воеводы в Иудее! Не отстраняйся от меня, милый. Мы созданы друг для друга!
Амнон стоит, как громом пораженный. Появляются Иядидья с семейством и оставшиеся на ночлег гости.
— Сын мой! — вскричала Наама и бросилась Амнону на шею, и слезы счастья покатились по материнским щекам.
— Братец любимый! — вторит Пнина.
— Сын Иорама! — наперебой восклицают Иядидья, Тирца и Тейман.
— Вернув Амнона, Господь залечил наши раны и осушил слезы, — добавил Иядидья.
— Спаситель и наследник! Стал явью мой сон, теперь могу спокойно умереть, — подал голос Хананель.
— Стал явью сон, или я сплю? — вопрошает Амнон.
— Сын воеводы! Ты больше не пастух. Ты удостоился всего, что является твоим по праву и по заслугам: возлюбленной, имени, наследия, гибели врагов! — торжественно провозгласил Ситри.
Тут появляется Дорам, а с ним Иорам. Купец скрывал от воеводы до сей поры, чей Амнон сын. Дорам полагал, что если много больших радостей соединить вместе, то выйдет одна огромная радость, и она дороже.
Иорам увидел Иядидью и обнял его за плечи.
— О, Иядидья, ты истинный друг!
— Назови себя! Кто ты? — спросил в изумлении Иядидья.
Иорам снял с руки кольцо.
— Ты помнишь, что сказал товарищу своему Иораму, провожая его на войну? «Если вещь напоминает о чувстве, она бесконечно дорога для верных любящих друзей. Прими от меня это кольцо и укрепи его на правой руке. Пусть сей памятный дар хранит неколебимой нашу дружбу». Двадцать лет я не снимал кольца. Был в плену у филистимлян, в рабстве у греков. Все драгоценные украшения утратил, а кольцо сберег. А оно — сберегло меня. Взгляну на него — и вижу родину и родных. Скажи, Иядидья, остались ли ветви у ствола, или я один в этом мире?
Амнон смотрит на объятия друзей, и вновь ему кажется, что он видит сон.
— О, Бог всемогущий! Земля возвращает своих мертвых, а преисподняя отпускает на волю призраков! — в ужасе закричала Наама.
Иядидья крепко обнял Иорама.
— Безмерно много сделал для меня Господь! Как благодарить Его? — воскликнул Иядидья.
— Да, Иорам, есть ветви у ствола. Вот Наама, любимая жена твоя, а это — ваши отпрыски, близнецы Амнон и Пнина, искупление тяжких лет. Уходя на войну, ты завещал мне соединить брачными узами юные сердца, если у одного из нас родится сын, а у другого — дочь. И вышло, что судьба благоволила нам вдвойне, — сказал Иядидья и кратко поведал другу перипетии двадцати истекших лет.
— Любимая! Разлука тянулась бесконечно долго, но радость встречи бесконечно велика! — воскликнул Иорам, прижав к груди супругу.
— Любимый! Бог дал силы вынести все испытанья. Но прежде остановил нашу любовь на ее восходе. С полудня жизнь возобновим, — ответила Наама, утирая непривычные слезы. Затем мать взяла за руки детей, подвела к отцу.
— Муж, дорогой! Дети — награда и отрада наша. Им, юным, как и родителям их, Господь доставил немало причин силу духа проявить, — продолжила Наама.
— Амнон, я полюбил тебя на острове Кафтор. Заботился и берег, не зная, кто ты мне, сказал Иорам и расцеловал сына.
— Отец, и я полюбил тебя, тайны не ведая.
— О, Пнина, дочь! Как велика награда отцу! — с умилением промолвил Иорам, глядя в прекрасные глаза девушки.
Воевода задумался, вновь оглядел счастливые лица вокруг.
— Мое имение в Бейт Лехеме я даю Авишаю в дар за то, что сберег мне сына. Мои владения на горе Кармель отойдут к Ситри, спасшему жену и дочь. Но чем воздам Дораму, вернувшему детей отцу, а мужу — жену его? Все сокровища, которыми владею, не станут обеспеченьем благодарности моей!
Роман Григория Христофоровича Вермишева «Амирспасалар» («Главнокомандующий») рассказывает о крупных военно-политических событиях на Кавказе в XII–XIII столетиях, когда в братском союзе Грузия и Армения сумели отвоевать себе свободу и независимость. Роман о героической борьбе народов за свободу и независимость, о мужестве, о доблести, о любви к своей отчизне.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
Василий Боровик — знаток и ценитель русской старины. Сильная сторона его творчества в том, что он органически приобщается к чудесному языку народных сказочников, «гудошников», лукавых пересмешников. Беллетризированные историко-этнографические очерки В. Боровика, составившие эту книгу, вскрывают глубинные пласты народной жизни — быта, обычаев, социальных отношений в среде заволжского крестьянства конца прошлого и начала нашего столетия. В центре внимания писателя — хроника развития и упадка двух родов потомственных богатеев — Инотарьевых и Дашковых, пришедших на берега Керженца и во многом определивших жизнь, бытовой и социальный уклад этих диких, глухих мест.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Книга эта никогда бы не появилась на свет, если бы не носил я первых ее листков в полевой своей сумке, не читал бы из нее вслух на случайных журналистских ночевках и привалах, не рассказывал бы грустных и веселых, задумчивых и беспечных историй своим фронтовым друзьям. В круговой беседе, когда кипел общий котелок, мы забывали усталость. Здесь был наш дом, наш недолгий отдых, наша надежда и наша улыбка. Для них, друзей и соратников, — сквозь все расстояния и разлуки — я и пытался воскресить эти тихие и незамысловатые рассказы.» [Аннотация верстальщика файла].