Синяя звезда Аурин - [81]

— А сами-то почему не могли?

— Об этом я тоже пока только догадываюсь… Что-то произошло на планете, какая-то реакция, не знаю естественная или искусственная, но появилось вещество, чем-то сродни кхамиру, оно вступает во взаимодействие с их искусственными телами и уничтожает их. Помнишь ведь, что творится с кхамиром при близости харркаранов?

Я помнила. Но как-то отстранённо. Бывает так, что вроде и знаешь что-то, но в картину мира как-то не встраиваешь. А потом удивляешься сама себе — как можно было не связать?

— А я-то им всё-таки зачем? — осторожно поинтересовалась, как бы невзначай беря Ника за руку.

— А у них, видишь ли, предсказание, — сказал он. Тон как-то не вязался с нежностью, с которой он сжал мою руку. — Когда бессмертная, пришедшая сверху, родит, кончится их пребывание в подземелье.

— Я не верю в предсказания, — мрачно ответила я, с удивлением обнаружив, что покривила душой — те слова про синий огонь запали мне в душу. Но в это предсказание я точно не верила. — И скажи им, что я не бессмертная.

— Не уверен, что стоит, — чуть улыбнулся имперец. — Вдруг они решат наглядно в этом убедиться? И, конечно, никакое это не пророчество, скорее, остатки прошлых знаний, что безопасно выходить можно будет лишь тогда, когда те сверху решат свои проблемы с рождаемостью.

— Но объяснить им это не выйдет, да? — уныло спросила я, глядя на смыкающийся вокруг нас большой круг и выходящего вперёд шамана. Кажется, аборигенам надоело ждать.

— Вряд ли, — сказал Ник, поднимаясь, и направляясь навстречу шаману.

Они говорили минут пятнадцать, и, похоже, к согласию так и не пришли. Ну ты же телепат, Ник, — думала я. Внуши ему, что надо и делов-то… Впрочем, возможно, внушать надо было не только шаману, но всем, а их тут было невероятно много. И ещё… я похолодела — что-то наподобие кхамира. Вдруг Ник и здесь не сможет активно пользоваться телепатией? Тогда мы точно влипли. Вернее, я. Хотя нет, всё же мы — бросать кого-то не в характере Ника.

— Рина, — позвал меня тем временем он, стоя всё так же рядом с шаманом. — Уходи, пожалуйста. Как только они расступятся — сразу уходи, а лучше — убегай. Помнишь куда?

Удивительно, но я помнила. Но как уходить без того, за кем пришла?

— А ты? — спросила я. Глупый вопрос, понимаю. Но мне надо знать.

— Меня не жди. Я приду… потом. Это очень серьёзно, Рина. Пожалуйста, хоть раз послушайся меня.

Я решила послушаться. Ну, по крайней мере, вначале.

Когда глаза и волосы Ника засветились красным — на фоне излучающих голубоватый свет стен это выглядело жутковато, аборигены стали расступаться. Медленно, неохотно, но всё же постепенно проход освобождался. И я по нему шла. Шла, чувствуя на себя взгляды — они смотрели на меня как на ускользающую добычу. Но, подчиняясь воле телепата, всё же расступались. Мне было страшно подумать, что они сделают с Ником, если он не успеет уйти — от того, что они всё осознавали, они, наверняка, его уже возненавидели. На выходе из пещеры в коридор я не выдержала, обернулась — хотелось убедиться, что с Ником всё в порядке, и ахнула — его волосы были красными, полностью. И мне показалось, что он светится вообще весь.

И вспомнилось вдруг — когда мы обсуждали Калена и как ему помочь, я спрашивала Ника о нём самом, а он как-то отшутился-отмолчался, так и не сказал, что будет в самом плохом случае, что было бы, если бы ему пришлось выложиться до конца рядом с кхамиром… Теперь я видела это сама. Ник не кричал, но я знала, что ему очень больно, и что его-то как раз сжигает изнутри — то, чего я так боялась со своим огнём, потому что слишком много намешано разной крови в моём имперце, и теперь кровь виренов, пытаясь взять своё, сталкивается с наследием Аргендейла, и это противостояние убивает самого Ника…

Если бы я позволила себе задуматься, я бы, наверное, никогда этого не сделала. Всё же одно дело — эксперименты на незнакомых виренах, которые и сами просили моего огня, а другое — дорогой, любимый и единственный мужчина, которому и так сейчас нелегко, мягко говоря. Но тело оказалось быстрее разума, а может, это интуиция руководила мной, но я вызвала свой синий огонь и направила на Ника.

Стало ещё хуже. Если вирены просто теряли ненадолго сознание, а потом приходили в себя радостные и благодарные, то Ник остался в сознании. И, кажется, благодарностью не переполнился.

— Уходи, я сказал! — рявкнул он на меня.

Но я уже не могла. Неужели я его погубила? А вдруг мне всё это привиделось, показалось-я ж вообще сама не своя после этой шестой планеты, а вдруг у Ника было всё под контролем, но тут я взяла и всё испортила? И опять его не послушалась. И он сейчас погибнет за меня и из-за меня… Точно. Это я убила его. Если не синим огнём, то своим появлением здесь, что с того, что хотела спасти? Благими намерениями вымощен путь известно куда…

Синий огонь боролся с красным. А потом вдруг пришёл ослепительно белый, ярко вспыхнул и погас, и мне даже показалось, что от Ника какая-то волна разошлась, проходясь катком — примерно как Дейл, по сознанию бедных аборигенов. Меня тоже немного зацепило, кажется, только краешком, но и это было весьма чувствительно — словно в голове всё перевернулось, а потом кто-то бережно и аккуратно всё расправил и поставил на место. Что творилось в головах аборигенов не знаю, но я испугалась. Уже не харркаранов, а самого Ника. Того, кем он стал. И бегом бросилась к выходу, задержать меня никто не пытался, наоборот — от меня разбегались в разные стороны. Что с Ником всё будет хорошо, я теперь совершенно не сомневалась. Если и были у меня какие сомнения, то о другом — а пускать ли его в корабль? Или быстрее улетать? Правда, забежав в корабль и заперевшись там, я всё же устыдилась подобных мыслей. Это же мой Ник, Ник, который там, внизу, собирался за меня умереть. Ну и что, что все инстинкты вопят, что надо бежать, как можно дальше, я же не могу его бросить!