Синяя звезда Аурин - [69]

Две, даже, пожалуй, три следующие недели были прекрасны. Я как-то незаметно переехала к Нику, без всяких формальных приглашений и решений, просто возвращалась сюда каждый вечер и постепенно обрастала вещами. Ник ничего не говорил, но в спальне вдруг завёлся комод, а в гардеробной освободилось место. О будущем мы не заговаривали.

Один раз к нам заходил Дейл, и пару раз я ходила в исследовательский центр. Насколько поняла, определённый прогресс в возвращении эмоций был, но оставалась некая проблема со стабилизацией — в текущем виде эмоций было бы слишком много, они грозили полностью захлестнуть разум. А безумные, руководствующиеся лишь эмоциями, но при этом невероятно могущественные противники нам ни к чему, — так сказал Дейл, и поспорить с этим было сложно. Но я всё же переспросила — противников? Почему-то, видимо из-за Ликкары, мне казалось, что харркараны перестанут быть нашими врагами, если вернуть им чувства. Но, конечно, это идеализм, увы, не совместимый с жизнью.

Позиция Императора Аргендейла была весьма жёсткой — в обмен на свою помощь он собирался потребовать огромный кусок технологий, кучу обязательств, а главное — учёным стояла задача привязать возвращение чувств к одному единственному телу. Бессмертные противники, пусть и потенциальные, были Империи также не нужны.

После моего побега, кстати, наступило затишье — больше никаких нападений и похищений, а через две недели около центральной планеты Империи вынырнул огромный корабль, против обыкновения один, и застыл, передав всего одно слово «Переговоры».

Император вёл переговоры сам, лично. Ну, почти лично — он опять влез в сознание бедного пленного пилота, и таким образом «бесстрашно отправился на территорию врага», — это он сам так рассказывал. Вообще, эта его ироничность по отношению к самому себе подкупала, мне даже в какой-то момент захотелось переговорить с ним напрямик, но я прогнала эту мысль. Не буди лихо, пока спит тихо.

Итогом переговоров Дейл остался доволен, хотя далеко не все его требования были встречены с пониманием. Главное, о чём удалось договориться — это перерыв на четыре месяца, в течение которого они не нападают, а Империя ведёт свои разработки. Не удалось добиться возвращения находившихся в плену, но неприкосновенности для них — удалось. И это немного успокоило мою измученную совесть. А то я себя чувствовала, право слово, неловко — мало того, что я сбежала, так я ещё была совершенно невероятно счастлива.

Глава 17

Чуть дрожащей рукой я писала Нику записку: «Я больше не в силах притворяться, прости. Жизнь с тобой невыносима, ведь я люблю другого. Не ищи меня. Прощай!». Нет, на самом деле, я вовсе не хотела с ним расставаться. И другого не любила. Но жить хотела. А пистолет, приставленный к виску, сделал меня на редкость сговорчивой и покладистой. В конце концов, выживу, свидимся, — объяснюсь. Была мысль, что надо вставить что-то, чтобы дать понять, что дело нечисто, но никакой самодеятельности мне не позволили. И даже подпись: «Рина», мне продиктовали, а ведь моя последняя надежда была как раз на подпись. Я думала подписаться «Арин», Ник бы сразу понял.

Всё началось со звонка Малики, она попросила меня приехать к ней, одну, так как ей, мол, надо со мной посоветоваться. О чём-то исключительно деликатном. А я — единственная подруга, которая у неё здесь есть. Я себя подругой не ощущала, но поехала. Прямиком в ловушку.

Теперь «подруга» стояла в паре метров от меня и презрительно кривилась. Поймав мой далеко не добрый взгляд, не удержалась и дала волю своей злобе с привкусом торжества.

— Ты такая дура, хоть и старая уже, — сказала она. И я, странное дело, была с ней солидарна. Сама обзывала себя дурой, и даже хуже, но что толку? — Подруга… Ха! Да я ненавидела тебя с первой встречи! Ты отняла у меня его!

— Вообще-то, девочка, она отняла его у меня! — вступила в разговор высокая брюнетка. У неё были необычного зелёного цвета глаза и необычно же короткая стрижка. Аннелия, — каким-то шестым чувством поняла я.

— Я должна была выйти за него замуж, — сказала она. — За Ника! За красивого, стройного, восхитительного Ника, а не это убожество… — как выглядел пресловутый дядя Ника я не знала, почему-то мне казалось после знакомства с Дейлом, что вся семья вполне привлекательна, но, видимо, нет. По крайней мере, Аннелия говорила о муже с большим отвращением, чем некоторые говорят о слизняках. Мне сразу стало его жалко. А она продолжала. — И вот, когда до свадьбы оставалась буквально пара месяцев, ты его похитила! Продержала где-то четыре года и влюбила-таки в себя…

Тут она смерила меня презрительным взглядом, который явно должен был не в показать, что недаром, дескать, четыре года на это ушло, странно, что в принципе хватило.

— Я долго ждала, — сказала она, и чувствовалось, что действительно ждала и надеялась, и действительно долго. Эх, Ник, всё ли ты мне рассказал? Или приехал, покорил и уехал, даже не заметив? — Надежда умирала медленно и мучительно, — «надо же, какая поэзия!» успела подумать я. — И ты будешь умирать так же, — вдруг жёстко закончила она.

Хотя, нет, не закончила. Это оказалось только начало — она минут десять расписывала мне, как именно я сдохну, и, кажется, получила от этого невероятное удовольствие. А я поняла, что она ненормальная.