Синяя звезда Аурин - [30]

— А тебе? — спросила в свою очередь. — И мы можем уже вылезти?

— Вылезти — нет, они скоро вернутся, не будем лишний раз рисковать. А лет… А сколько дашь? — немного вызывающе прищурился он.

Я задумалась. По виду — от двадцати пяти, по поведению — иногда даже двенадцать будет много. По званию… от тридцати, наверное.

— Тридцать два? — предложила наугад.

— Пусть будет тридцать два, — согласился Ник.

Пусть будет?! Опять издевается и наводит тень на плетень?

— А твоей невесте? — совершенно того не желая, спросила я.

— Восемнадцать, — для разнообразия не стал скрытничать Ник. И вернул вопрос. — А твоему другу?

Я чуть было не спросила какому. Всё же ложь создаёт кучу неудобств: единожды солгавши, надо ещё долго помнить что именно наврал. И какими подробностями ещё разукрасил потом эту изначально небольшую, казалось бы, ложь. Признаться Нику, что я соврала и у меня никого нет, было абсолютно невозможно и немыслимо.

— Тридцать три, — сказала я уверенным тоном.

— А как зовут? — как бы невзначай спросил имперец.

— А тебе не кажется, — зашипела я на него, — что ты и так знаешь обо мне куда больше, чем я о тебе? Взять хотя бы полное имя! Или что я делала последние десять лет.

— Я мог бы использовать своё право на вопрос, — протянул Ник, наблюдая за моей реакцией. — Но пока не буду.

— А не кажется ли Вам, капитан, что своё право на вопрос, — очень вежливо и холодно сказала я ему, — Вы утратили, когда полезли мне в голову своей паршивой телепатией?

И для убедительности врезала ему локтём, куда-то в бок.

— Возможно, — покладисто отозвался он, даже не возразив насчёт паршивости. И повторил. — Возможно… Тссссс, Возвращаются.

Когда жрецы ушли, мы с девушкой обменялись обратно платьями — она выглядела всё такой же безучастной, венок я уже не стала надевать, отложила подальше. И меня опять оставили одну в этом одуряющем красном безумии — завтра утром меня должны отсюда забрать на торжественную церемонию выезда — путешествовала Избранница с пафосом.

— Не ложись спать, пока я не приду, — сказал Ник, уходя. — Это очень важно. Иначе она доберётся до тебя.

Я как-то сразу поняла кто… и поёжилась.

Глава 8

Забавно, — думала я, разглядывая спящего Ника. Мне двадцать шесть, и единственный мужчина, с которым я спала в одной постели, не говоря уже о большем, это мой враг, имперец. Да ещё и несвободный. Значит ли это, что я что-то делаю не так в этой жизни? Определённо значит.

Почему-то мысли мои перешли к невесте Ника. Интересно, какая она? И какой он с ней? Галантно-вежливый? Или такой же слегка насмешливый, и иногда жёсткий, как со мной?

— Спи, — внезапно велел предмет моего изучения и моих размышлений, и, вдруг, повернувшись на бок, обнял меня за талию, притянув к себе.

Это вызвало целый ворох противоречивых мыслей и стремлений в моей и так неспокойной голове. С одной стороны, Ник объяснил, что чем ближе к нему, тем лучше. Особенно в храме. С другой — это было непривычно. И самое противное, что противно мне не было.

Оказывается, вчера ночью красноволосая женщина явилась всем жрецам, и требовала привести ей меня. Живой. Что, с одной стороны, радовало, а с другой — пугало. На моё предложение спуститься вниз, и шандарахнуть её огнём так же, как и мужчину — из-за спины Ника, последний покачал головой и заявил, что пока что не готов лезть туда снова, к тому же женщина сильнее, да и что сталось с мужчиной мы не знаем.

По плану Марка, теперь, когда его собратья убедились, что избранница — это не та, которая нужна живущим в подземелье, поиски сосредоточатся на остальных, а мы спокойно отправимся к месту силы.

Когда я, наконец, заснула, она мне снова приснилась.

— Рина, где же ты, девочка? — грустно спрашивала женщина, вглядываясь куда-то мимо меня своими красными, мерцающими глазами.

Я чувствовала руку Ника на своей талии даже во сне, и молчала. С ним это было как-то легче.

Проснулась я внезапно, сразу открыла глаза и натолкнулась на пристальный взгляд Ника.

— Что? — спросила разом почему-то севшим голосом.

— Что? — мурлыкнул в ответ он, выгибая бровь. И продолжая плотоядно на меня смотреть. Я немного нервно сглотнула и отвела взгляд, почему-то остановившийся на его губах.

— Твой друг — святой, — сказал вдруг Ник, резко отпуская меня и поднимаясь с кровати. — Я бы даже сказал, мученик, — добавил он, направляясь к тайному ходу.

Хмуро глядя на имперца — я ощутила себя сразу осиротевшей и беззащитной, когда он отстранился, пыталась понять, что он имеет в виду, и надо ли обижаться. Что меня так сложно выносить? И что я ему с утра уже сделала-то? Может, храплю?

Я ехала рядом с Марком во главе пышной процессии… и испытывала весьма разнообразные чувства. С одной стороны, мне было стыдно перед всеми этими людьми, которые осыпали наш путь цветами, приветственно кричали и славили меня как спасительницу — я ведь совершенно не собиралась за них умирать, у меня вообще свой корыстный интерес был. С другой стороны, если получится, то я избавлю их от кхамира навсегда… Но это значит, что избавлю не только от его ужасов и неудачных созданий, но и от чудес тоже.

И ещё мне не давал покоя утренний взгляд Ника, стоило его вспомнить, и сердце начинало то биться быстрее, то замирало в каком-то странном предвкушении чего-то волшебного. Самого имперца я видела мельком, когда мы выезжали из храма, он был в платке, повязанном как бандана, чтобы скрыть свои необычные волосы, и до крайности походил на пирата. Теперь же он ехал где-то позади, и я прилагала усилия, чтобы не оборачиваться.