Синий рыцарь - [69]

Когда прямой допрос был закончен, защитник встал и принялся расхаживать взад-вперед, словно персонаж из шоу Перри Мейсона, и судья сказала ему:

– Сядьте, адвокат.

Он извинился и сел, словно на настоящем судебном заседании, где юристы приближаются к свидетелям только с разрешения судьи, и где вся подобная театральщина просто немыслима.

– Мистер Доуни, вы показали, что когда офицер Морган подошел к вашей двери в тот день, о котором идет речь, он попросил у вас регистрационную книгу, верно?

– Да.

– Спрашивал ли он вас, кто живет в триста девятнадцатом?

– Нет, только попросил посмотреть книгу.

– Помните ли вы, чье имя значилось в этой книге?

– Конечно. Его. – Доуни указал на Лэндри, который, в свою очередь, посмотрел на него.

– Говоря «его», вы имели в виду обвиняемого? Человека, сидящего справа от меня?

– Да.

– И как же его зовут?

– Тимоти Ч. Лэндоун.

– Не могли бы вы повторить это имя и произнести его по буквам?

Мое сердце заколотилось, я мгновенно вспотел и мысленно произнес: «О, нет, нет!»

– Тимоти Ч. Лэндоун. Т-И-М...

– Произнесите фамилию, пожалуйста, – защитник улыбнулся, и меня замутило.

– Лэндоун. Л-Э-Н-Д-О-У-Н.

– А средний инициал "Ч", как в «Чарли»?

– Да, сэр.

– Вы в этом уверены?

– Еще как уверен! Он же жил в отеле четыре месяца, теперь уже пять. Да и в прошлом году останавливался на пару месяцев.

– И вам никогда в записях отеля не попадалось имя Тимоти Г. Лэндри? Л-Э-Н-Д-Р-И?

– Нет.

– И вам оно никогда не встречалось?

– Нет.

Я ощутил, как сидевший рядом со мной прокурор весь оцепенел – до него тоже начало доходить.

– Вы когда-нибудь говорили офицеру Моргану, что человека из номера 319 зовут Тимоти Г. Лэндри?

– Нет, потому что, насколько мне известно, его зовут не так, и я никогда не слышал этого имени до сегодняшнего дня.

– Благодарю вас, мистер Доуни, – сказал защитник, и Лэндри улыбнулся, показав свои большие акульи зубы, а я в это время лихорадочно пытался что-то придумать в противовес услышанному. В этот момент я понял, и признал для себя окончательно и навсегда, что мне уже давно следовало бы ходить в очках, что я уже давно не могу выполнять без них ни работу полицейского, ни любую другую, и если бы я не был таким болваном и был в тот момент в очках, то увидел бы, что имя в регистрационной книге было вялой попыткой Лэндри укрыться за псевдонимом, и что хоть ордер на его арест был выписан по всем правилам и действительно предназначался для Лэндри, я просто не мог получить об этом информацию через отдел расследований, сообщив для компьютера неверное имя. А судья сможет убедиться в этом за минуту, едва только попросит посмотреть анкету обвиняемого. И не успел я об этом подумать, как судья взглянула на меня и что-то прошептала секретарю, а та протянула ей анкету. Но там-то написано, что он никогда не скрывался под вымышленными именами! Так что я угодил в ловушку, а Гомер тут же забил еще один гвоздь в крышку моего гроба.

– Что сделал офицер, после того, как вы дали ему ключ?

– Вышел от меня и пошел вверх по лестнице.

– А откуда вы узнали, что он туда пошел?

– Дверь осталась немного приоткрытой. Я тут же быстро надел свои шлепанцы, потому что хотел поскорее подняться наверх и не пропустить никаких событий. Я подумал, что-нибудь может произойти, понимаете, арест и все прочее.

– Вы помните, как я разговаривал с вами перед самым слушанием и задавал вам несколько вопросов, мистер Доуни?

– Да, сэр.

– Помните, как я вас спрашивал, пользовался ли офицер телефоном-автоматом в вестибюле, когда звонил в полицию?

– Да, сэр, – ответил он. Во рту у меня тут же возник отвратительный привкус, в животе забурлило, боль от несварения желудка прожгла мне кишки раскаленным железом. А таблеток у меня с собой не было.

– Помните ли вы, что ответили мне по поводу телефона?

– Да, сэр, что он не работал. Он был неисправен уже неделю, и я вызвал мастера из телефонной компании. Я тогда очень волновался, потому что думал, вдруг он приходил ночью, когда меня не было, ведь они обещали кого-нибудь прислать, и я испробовал телефон утром, как раз перед приходом офицера, но он все еще был сломан. Трещал, как сумасшедший, лишь только бросишь монетку.

– Вы бросали в него утром монетку?

– Да, сэр. Я попробовал позвонить из него в телефонную компанию, но оказалось, все равно, набирал я номер или нет, он все трещал и трещал. Поэтому я позвонил им по своему телефону.

– Вы так и н е дозвонились по этому телефону?

– О, нет, сэр.

– Наверное, в телефонной компании сохранилась запись вашего вызова и дата, когда телефон был исправлен?

– Возражаю, – слабо произнес прокурор. – Давление на свидетеля.

– Возражение отклоняется, – произнесла судья, глядя теперь только на меня, а я посмотрел на Гомера, лишь бы куда-нибудь деть свои глаза.

– Вы поднялись наверх вслед за офицером? – снова спросил защитник. Теперь уже прокурор обмяк на стуле и нервно постукивал карандашом, а я к тому времени успел преодолеть стадию учащенного дыхания и обильного потения. Теперь я холодно размышлял, прикидывая, как выбраться из этой ситуации, и что я стану говорить, если меня снова вызовут на место свидетеля. А защита вполне может меня вызвать, ведь я теперь стал и х свидетелем, со всеми потрохами.