Синий луч - [15]
— Пристреливать раненных пленных — это варварство. Дикое варварство, спланированное в Берлине, — сказал Тропинин.
Горчаков еле заметно побледнел. Приподняв руку, словно пытаясь предостеречь Тропинина от излишне резких выражений, он возразил:
— Борис Антонович, вы преувеличиваете. Это эксцессы со стороны отдельных солдат германской армии, жестоко пресекаемые командованием.
— Да? — насмешливо протянул Тропинин.
— Конечно! Ну, что вы утверждаете? Разве может приказать командование? Это пропаганда советских газет, чтобы русские солдаты не сдавались в плен.
— Я это видел сам. — Тропинин отвернулся от выхоленного лица Горчакова. — Мне больше не о чем с вами говорить.
— Хорошо, может быть, вы попали к таким озлобленным конвоирам. Ну, не будем об этом спорить. Ответьте мне на мой вопрос.
Тропинин промолчал, глядя мимо Горчакова.
— Я жду, — напомнил о себе Горчаков.
— Напрасно! — резко бросил Тропинин.
— Да?! — чуть повысил голос Горчаков. — Вы ошибаетесь! Мне есть о чем спросить вас, — он зло сверкнул глазами. — И вам придется отвечать. Если хотите, я буду краток. Мы понимаем друг друга. — Он шагнул от окна и, поймав взгляд Тропинина, в упор спросил: — Какой металл вы называете «санитом»? Отвечайте!
Тропинин закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Из руки у него выпала сигарета. Осилив волнение, он усмехнулся:
— Первый раз слышу. Интересно, что это за металл? Вы, господин Горчаков, не знаете? Хотя, вы врач...
— Ну, ну! — оборвал Горчаков. — Второй вопрос... и учтите, ваш отказ может стоить вам жизни.
— Это я уже слышал. Задавайте вопрос.
— Что из себя представляет синий луч? — Горчаков из-под докторского халата медленно вытащил пистолет. Держа его в руке, двинулся к Тропинину. — Говорите! Быстро!
Борис Антонович выпрямился, шагнул навстречу.
— Я ничего не знаю.
— Врешь! — прохрипел Горчаков, поднимая пистолет. — Ты расскажешь нам, почему у русских столько стали! Ты знаешь!
«Если бы наши знали о синем луче, я бы показал тебе, подлец! Задушил бы и сам перестал мучиться», — подумал Тропинин, сдерживая себя, и повторил:
— Я ничего не знаю.
Горчаков нажал на спуск. Раздался выстрел. Пуля просвистела мимо головы Тропинина.
«Гад, нарочно промазал», — решил Тропинин и шагнул вперед.
— Эй! — закричал Горчаков, отводя пистолет в сторону.
В палату вбежали два дюжих служителя.
— В карцер! — приказал Горчаков, пряча пистолет под халат.
Тропинина бросили в карцер.
С потолка глухой ниши, в которой можно было стоять только полусогнувшись, беспрерывно капала ледяная вода. Через несколько минут Тропинина колотила дрожь. Но он все же попытался собраться с мыслями и понять, что же известно фашистам о его открытии?
Тропинин перебирал в памяти события прошлых дней.
Первое, что он запомнил, когда пришел в себя в полуподвале в родном городке, — это луч фонарика, направленный ему в лицо, потом поспешное бегство немца. Поднявшись, он вышел на улицу. В этот момент рядом гнали группу пленных. Конвойный, заметя, что Тропинин вышел из блиндажа, около которого лежали убитые немцы, бросился к нему и прикладом затолкал его к пленным. В лагере Борис Антонович обнаружил пропажу часов и записной книжки...
«Неужели она попала в руки фашистов?» Но Тропинин хорошо помнил, что в последний день его работы в лаборатории, когда начался артиллерийский обстрел городка, он тщательно зачеркнул все строки, где было упоминание о нем, о его семье. Книжка была безымянна. И, если не считать формулы серебристой жидкости, в ней ничего не было научного, ему самому все это казалось фантазией. Да оно так и было до самого последнего дня, ведь он записывал научно необоснованные догадки. Там было сказано о важности «санита» в металлургии? Да. Но потом все это не подтвердилось. Откуда же фашисты знают его первые предположения? Откуда?
«Так вот почему меня лечили, — с горечью подумал Тропинин. — Они хотят узнать секрет синего луча! Лечили, чтобы... лечили...» — временами теряя сознание от нестерпимого холода, повторял про себя Тропинин.
«Они знают, что я геолог... Видимо, им как-то стало известно о карьере на Донце... — вдруг догадался Борис Антонович. — Увезли в Германию... Да, да... в Германию отправили, чтобы заставить работать... А потом? Откуда у них мои названия «санита» и синего луча?.. А-а! Я что-то рассказал в бреду... А если они опять свалят меня в постель... и опять, бредя, я выдам «санит» и... синий луч?..»
Тропинин широко раскрытыми глазами уставился на волчок в двери.
«Умереть... Немедленно! — он резко отвел голову в сторону. — Разобьюсь о стенку!»
Но о синем луче знает только он один. «Как же быть?» Борис Антонович напряг все силы, пытаясь найти ответ. Перед его глазами встали близкие, знакомые, друзья. Знают ли они, как тяжело ему?.. А им легко?
«Нет! Я должен выдержать все!»
Тропинин, насколько позволяли размеры карцера, начал двигаться. Первым, что он попытался сделать, это найти такое положение для головы, чтобы крупные ледяные капли не попадали ему на темя. Они размеренными ударами сотрясали мозг, мутили сознание. Пришлось вытянуть шею, склонить голову на плечо, так капли впивались в щеку. От неудобного положения шея тупо заныла. Потом он начал сгибать и выпрямлять руки. Стоя на одной ноге, поднимать и опускать другую. Он рассчитал каждое свое движение и нашел положение, в котором одна часть тела отдыхала. Когда тюремщик подходил к волчку, Тропинин выпрямлялся и замирал. Капли, подобно молоту, били по голове. Стиснув зубы, кусая в кровь губы, Борис Антонович ждал, когда закроется волчок, через который наблюдали за ним.
