Синий лабиринт - [5]

– Тогда поговорим о… хм… театральном характере самого преступления. Ваш сын обвязан канатами и привезен к вашей двери – здесь есть определенные признаки гангстерского убийства. А это возвращает меня к основной канве моих вопросов… и опять прошу меня извинить, если мои вопросы покажутся вам навязчивыми или оскорбительными. Не был ли ваш сын каким-либо образом связан с уголовным миром?

Агент Пендергаст посмотрел на Энглера все с тем же бесстрастным, непроницаемым выражением:

– Я понятия не имею, с чем был связан мой сын. Как я указал в своем заявлении, мы с сыном чужие люди.

Энглер перевернул страничку:

– Криминалисты выездной бригады и мои собственные детективы тщательно осмотрели место преступления. Весьма примечательно, что там не обнаружено никаких явных улик. И никаких скрытых, полных или частичных, кроме тех, что оставлены вашим сыном. Ни одного волоска, ни одного волоконца, кроме тех, что принадлежат вашему сыну. На нем новенькая, с иголочки, одежда, хотя и без всяких претензий. Более того, его мертвое тело было тщательно обмыто и одето. На дороге мы не нашли ни одной гильзы, поскольку стреляли, видимо, из автомобиля. Иными словами, преступникам было известно, как действует бригада криминалистов на месте преступления, и они очень старались не оставить никаких улик. Они точно знали, что делают. Мне любопытно, агент Пендергаст, как вы объясните это с профессиональной точки зрения.

– Я могу лишь еще раз повторить, что это тщательно спланированное преступление.

– Тот факт, что тело оставили у вас перед дверью, наводит на мысль о том, что преступники послали вам сообщение. У вас есть какие-либо предположения, о чем оно может быть?

– Я не в состоянии делать предположения.

«Не в состоянии делать предположения». Энглер внимательнее посмотрел на агента Пендергаста. Он допрашивал многих родителей, подавленных гибелью ребенка. Нередко скорбящие родители пребывали в шоке, в отупении. Их ответы на вопросы зачастую были не по делу, неуверенными, неполными. Но Пендергаст вел себя совершенно иначе. Похоже, он полностью владел собой. Казалось, что он не хочет сотрудничать или не имеет к этому никакого интереса.

– Поговорим о загадке вашего сына, – сказал Энглер. – Единственным свидетельством того, что он действительно ваш сын, является ваше утверждение. Его нет ни в одной базе данных правоохранительных организаций, проверенных нами: ни в Объединенной базе ДНК, ни в Автоматизированной дактилоскопической системе идентификации, ни в Национальном информационном центре регистрации преступлений. У него нет ни свидетельства о рождении, ни водительских прав, ни номера социального страхования, ни паспорта, ни документов об обучении, ни въездной визы в эту страну. В карманах у него ничего не обнаружено. Мы ожидаем сравнения теста ДНК с нашей базой, но из всего того, что нам стало известно о вашем сыне, можно сделать вывод, что его, по сути, никогда не существовало. В своем заявлении вы указали, что он родился в Бразилии и не являлся гражданином Штатов. Но он не является и гражданином Бразилии, и в этой стране нет о нем никаких сведений. Города, в котором, по вашим словам, он вырос, похоже, не существует, по крайней мере официально. Нет никаких свидетельств о его выезде из Бразилии или въезде в эту страну. Как вы можете это объяснить?

Агент Пендергаст медленно закинул ногу на ногу.

– Никак. В моем заявлении указано, что я узнал о существовании моего сына – о том, что у меня есть сын, – около восемнадцати месяцев назад.

– И вы видели его тогда?

– Да.

– Где?

– В бразильских джунглях.

– А с тех пор?

– С тех пор я его не видел и с ним не общался.

– Почему? Почему вы его не искали?

– Я вам уже сказал: мы с ним чужие люди.

– А почему, собственно, вы чужие?

– У нас несовместимость личностей.

– Что вы можете сказать о его характере?

– Я его практически не знал. Ему доставляли удовольствие злые игры. Он был большим докой в устрашении и унижении.

Энглер глубоко вздохнул. Эти ответы ни о чем начали его доставать.

– А его мать?

– Из моего заявления вам известно, что она умерла вскоре после его рождения, в Африке.

– Да. Несчастный случай на охоте. – В этом тоже было что-то странное, но Энглер в один момент времени мог разбираться только с одной нелепостью. – У вашего сына могли быть какие-нибудь неприятности?

– Нисколько в этом не сомневаюсь.

– И что это за неприятности?

– Понятия не имею. Он обладал удивительной способностью справляться с худшими неприятностями.

– Как вы можете утверждать, что у него были неприятности, не зная их характера?

– Дело в том, что у него были сильные криминальные наклонности.

Они ходили по замкнутому кругу. У Энглера создалось сильное впечатление, что Пендергаст не только не заинтересован в том, чтобы помочь полиции найти убийц сына, но и, возможно, утаивает информацию. Зачем ему это нужно? Никто даже не был уверен, что убитый – его сын. Да, внешнее сходство бросалось в глаза. Но, кроме опознания самого Пендергаста, других свидетельств не было. Интересно посмотреть, не найдется ли его ДНК в базе данных. И потом будет просто сравнить его ДНК с ДНК Пендергаста, поскольку он агент ФБР и данные на него в базе уже есть.