Синий краб - [12]

Это было сначала сном

Про забытую всеми тропу:

Словно кто-то повёл рукой —

И чуть видный зажёгся свет.

Будто в диком лесной краю

Есть заросший рельсовый путь…

Это было потом тоской,

О дороге, которой нет.

В середине глухой зимы,

Когда всюду колючий лёд,

Когда песня про летний лес —

Словно память о волшебстве,

Это было сначала сном,

Это было потом тоской,

А потом в февральскую ночь

Раскачал тополя зюйд-вест.

И за плотной грядою туч —

Светлым зайчиком среди тьмы

Переливчато и легко

Прокатился первый сигнал.

Это было сначала сном,

Это было потом тоской,

А потом проснулся горнист —

Сам проснулся и нас позвал.

Может быть, отстану в пути,

Но потом догоню опять.

Бьют фонарики сквозь листву,

А в палатках дыханье ребят…

Это было сначала сном,

Это было потом тоской,

А потом прозвучал сигнал,

Чтобы знал я, где встретить себя.

1972 г.

Остров Сокровищ

Да здравствует остров сокровищ —

За то, что к нему дорога

Лежит сквозь пенное море,

Сквозь радости и преграды!

Да здравствуют дикие джунгли,

И радуга в брызгах прибоя,

И крик попугая в чаще!

Но нам не нужны пиастры…

Пиастры, пиастры, пиастры!

А что с ними делать в море?

Не купишь на них ни ветер,

Ни чистые горизонты,

Ни белых стремительных чаек,

Тебя провожающих в поиск,

Ни звонкое золото солнца,

Что блещет в струе за кормою.

Пиастры, пиастры, пиастры!

А что с ними делать в детстве?

Не купишь на них ни сказку,

Ни смех товарища звонкий,

Ни ясную радость утра,

Когда по траве росистой

Сквозь солнечный пух тополиный

Бежишь ты навстречу другу.

Да здравствует остров зелёный,

Лежащий за чёрной бурей,

За синей глубокой тайной,

За искрами южных созвездий!

Да здравствует смех и дорога,

Да здравствует дружба и море!

Да здравствует всё, что не купишь

На чёрное золото Флинта!

1972 г.

Песня была написана специально для отрядного кинофильма "Остров сокровищ". Но в то время фильм озвучен не был. Песня соединилась с фильмом только при озвучивании в 1990 г.

Алёшка

Там, где вытканы солнцем дорожки,

Там, где лагерь у горной речонки,

Полюбил октябрёнок Алёшка

Из второго отряда девчонку.

С той девчонкою встреч не искал он,

И, увидев её, хмурил брови,

А потом забирался на скалы,

Обдирая коленки до крови.

С ярко-алым шиповником горным

Возвращался обратно Алёшка,

Чтобы после вечернего горна

Бросить ветку с цветком ей в окошко.

А потом пришло время проститься,

Их автобус довёз до вокзала,

И уехал веснушчатый рыцарь

В синей майке со звёздочкой алой.

И она никогда не узнала,

Что была для него всех дороже,

И ещё две недели вздыхала

Об отрядном вожатом Серёже.

1973 г.

***

Когда мы спрячем за пазухи

Ветрами избитые флаги

И молча сожжём у берега

Последние корабли,

Наш маленький барабанщик

Уйдёт за вечерним солнцем

И тонкой скользящей льдинкой

Растает в жёлтой дали.

От горького пепелища,

От тёмных пустых переулков,

Где бьют дожди монотонно

По крышам, как по гробам,

От эха, что волком рыщет

В развалинах злых и гулких,

Наш маленький барабанщик

Уйдёт, не сдав барабан.

Уйдёт в синий край рассвета —

Там звонкая память детства,

Как смуглый от солнца мальчишка,

Смеясь, бежит по траве.

Там людям не целят в спину.

Там правда – для всех едина.

Там, если враг – то открытый,

А если друг – то навек.

Но есть утешенье, как будто

Последний патрон в обойме,

Последняя горькая радость,

Что был до конца он прав.

И вот потому над планетой

Шагает наш барабанщик,

Идёт он, прямой и тонкий,

Касаясь верхушек трав…

1972 г.

Без третьего куплета песня была включена в фонограмму фильма "Жили-были барабанщики", 1980 г., кроме того, несколько изменённый вариант использован автором в романе-трилогии "Голубятня на жёлтой поляне", 1983 г. В отряде "Каравелла" песню всегда поют полностью – все четыре куплета.

Кузнечик Вовка

Там, где у цветов головки

Лепестками ветру машут,

Маленький кузнечик Вовка

Жил да был среди ромашек…

Не был Вовка музыкантом,

Хоть трещал, не умолкая.

Вовка был работник-плотник —

Строил дачи и сараи.

Он пилой работал ловко,

Молотком стучал о доски:

Строил он мосты и лодки,

И газетные киоски…

…Но однажды на поляне

Приземлился злой обжора,

Очень страшный и нахальный

Воробей по кличке Жора.

Чёрные жуки-монахи

Проявили вмиг сноровку,

И позеленели в страхе

Даже божии коровки.

Только зеленеть и плакать —

В этом очень мало толку,

И кузнечик Вовка в лапу

Взял сосновую иголку…

Очень-очень громко стонет

Бедный одноглазый Жора.

Больше воробьиха Соня

Не дождётся ухажёра…

Если ты врагом замечен,

Не беги назад ни шага.

Даже если ты – кузнечик,

У тебя должна быть

шпага.

1973 г. Из романа «Мальчик со шпагой». Вошло в книгу не полностью. Строчки про воробьиху Соню редактор изъял из «педагогических соображений».

Быть может..

Тяжёлый толчок и вспышка у глаз,

И злая капля со лба…

Он вдруг покачнулся и медленно лёг

Средь огненной темноты.

Вперёд укатился и на бок упал

Красный его барабан.

Его

Потом, средь весенних трав,

Ни разу не видел ты?

А может, мальчишка не был убит,

А просто на миг прилёг?

А дальше – поднялся, догнал друзей

И снова пошёл – туда,

Где в низкой ночи среди звёзд рябых

Горела, как уголёк,

Над чёрными травами – впереди —

Его большая звезда…