Синий, который красный - [92]

Быть продавцом Джеру неожиданно понравилось, потому что это позволяло вести кочевой образ жизни, а значит — охмурять большее количество женщин. Правда, как продавец и защитник артелавки он оказался так себе, лавку грабили с мрачным постоянством, и только в этот год — уже четвёртый раз.

Все это Кристо выслушал, пока он старался успеть за остальными «к зрелищу».

— Да к какому зрелищу? — раздражение прорывалось мелкими дозами, — Что интересного будет?

— Ты кровавые побоища любишь? — в лоб вдруг спросила Мелита.

— Дык же ж!

— А театр?

— Э-э…а это что за дрянь?

Нольдиус закатил глаза и хотел дать развернутое, научное определение, но Мелита цыкнула.

— Драмы, слезы и чтобы поржать.

— Ну… так конечно!

— Так вот, Павлин — очень большой любитель театральности. Как приедет — начинает играть на публику, фальшиво донельзя. И это всегда можно переделать в комедию…

Пораскинув мозгами, Кристо не нашел в рассказе Мелиты кровавых побоищ. Но тут помог Хет.

— А потом придет Бестия, которая узнает, что артелавку опять обчистили…

К концу их объяснений Кристо уже почти бежал.

У ворот Одонара действительно происходило представление. В роли циркового балаганчика выступала артелавка — длинный, отливающий золотом фургончик с эмблемой Одонара, запряженный парой лошадей. Зрителями были в основном теорики и практеры, которые стояли вокруг места представления любопытной стеной.

А вместо режиссера зрелища и единственного актера выступал Павлин Джер. Он стоял, подбоченившись и широко расставив ноги и с приличного расстояния честно оправдывал свою кличку.

— Сковали мне руки за спиной, — он осмотрелся и аккуратно сплюнул, так, чтобы не попасть себе на сапог. Нож к моему горлу, как будто это могло что-то решить. Избиение — разумеется. Мелочи — пара ребер сломана…

— И что? — не выдержал и спросил Кристо. Скорее у самого себя. До двенадцати лет ему успели четыре раза сломать какое-нибудь ребро, или парочку. После двенадцати лет он тупо перестал считать, понимая, что нагружать свой мозг большими ненужными цифрами все равно не следует.

Джер Павлин, высокий, изящный, в сделанной под контрабандную рубахе, расшитой серебром и стильными рунами по вороту, повернулся туда, откуда раздался голос.

— Я же сказал, мелочи. Ну, а потом они… в общем, у них были еще намерения.

— А-а, понятно, — тут же шепнула Мелита. — Каждый раз, как Павлин проезжает через какую-нибудь лавку, за ним гонится куча разбойников, ну или иногда разбойниц. И все хотят того, чего он не может высказать. И все берут с собой очень острые ножи…

У Павлина тоже был нож, точнее, чрезвычайно длинный меч в ножнах на боку, но непохоже было, чтобы он использовал его против нападавших.

— Ты не оборонялся? — спросил кто-то.

Джер Павлин выпрямился, отчего его светлые, мужественно растрепанные волосы на секунду красиво взметнулись — и тут же улеглись обратно, каждый волосок на свое место. Это доказывало, что прическа была обильно промазана или ароматным воском или контрабандным муссом для волос. Выражение лица стало циничным до крайности, и только в выразительных глазах продолжала сохраняться искательность: «Ну, что же я, ведь я же здесь, приручите меня немедленно!»

Такие противоречия в выражении лица объяснялись тем, что Павлин давно понял: целестийские девушки неравнодушны к брутальным мужчинам. А чтобы стать совсем неотразимым, мужику полагается еще иметь глаза поэта — так что от своего взгляда Джер и не пытался избавиться, основательно поработав над речью и манерами.

— Холдон и его армии! Конечно, я пытался, до тех пор, пока не был связан и не получил по голове, — от его демонической усмешки толпа практерок вокруг подернулась сладким трепетом. — Мелочи, как я говорю. Они могли привязать мой бесчувственный труп к своим лошадям и проволочь его по всем деревням, они даже хотели это сделать…

«Бесчувственный труп — это славно!» — обрисовал глазами Скриптор, который присоединился к честной компании.

— …но я выкрутился. Заварушка была неплохой, — он дернул модно порванный рукав рубашки. — Ничего, выбрался. Впрочем, я собираюсь тут зависнуть на какое-то время, подлечиться. До того ограбления было еще пара случаев — так, о них не стоит упоминать, но в совокупности…

Практерки уже почти истекали слюной, но их слюноотделение резко прекратилось, когда над их головами взлетел нежный голос Мелиты:

— Джер, как славно, что ты останешься!

Павлин нашел артемагиню взглядом, и — Кристо мог бы поклясться, чуть заметно вздрогнул.

— М-мелита, здравствуй, — осторожно протянул театральствующий Павлин. — Ну, м-м…как тут в целом?

— Мы не знали, что без тебя делать, — с легким и печальным надрывом в голосе произнесла Мелита, — темные времена пришли в Одонар, и твое появление просто безумно кстати!

Цинизм и выпендрежность до какой-то степени вернулись на красивое лицо Павлина, но настороженность осталась.

— Темные времена?

— Да-да, ты себе не представляешь, у нас тут «красная гидра», да еще нечисть лезет отовсюду, словом, полный кавардак, Бестия в бешенстве — словом, прекрасно, что ты останешься подольше!

Бедный Джер Павлин сначала побледнел, потом почти посинел — нормальная реакция на «Бестия в бешенстве», если учесть, что ему нужно было отчитаться за ограбленную лавку — и вдруг сложился пополам. Несколько практерок вскрикнуло.