Синий Колодец - [23]
— Меня подстригли перед отъездом в пионерский лагерь.
— И Антоша и Тамара в пионерском лагере.
— А их мама? — спрашивает Антон Васильевич.
— В больнице… Она — врач.
На столике рядом с широким без спинки диваном зазвонил телефон.
— Да… да… бегу. — Иван Сергеевич опускает на рычаг трубку. — Дела зовут.
Как дела могут звать?.. Женя собирается спросить, но снова заговорил Иван Сергеевич:
— Располагайтесь как дома… Еда — в холодильнике… Вечером обо всем потолкуем.
И уходит.
Женя немедленно поворачивается к отцу:
— Новохатск — это Новоселенск… Раз… Антоша — ты… Красная улица — это…
— Это — Красная улица… И еще… — Антон Васильевич прикладывает палец к губам: — Иван Сергеевич Козак не кто иной, как…
— Ванька Цыган!
— Да… ты догадливая… А не согласна ли ты погулять по Новохатску — Новоселенску? Или девочка устала?.. Ложись тогда на широкий диван без спинки. Диван рядом с телефоном.
— Я сама знаю, где огромный диван без спинки… Девочка не желает спать… Девочка выспалась в машине возле райкома. Хорошо бы мама стояла сейчас рядом с тобой, Антон Васильевич… Антоша.
— Хорошо бы.
Зазвонил телефон.
— Возьми трубку, Женя.
Голос Ивана Сергеевича:
— На холодильнике — ключ от квартиры. Этим же ключом открывается дверь в сад… Сегодня на заре поспел поздний белый налив. Сам пробовал.
Женя то берет отца за руку, то убегает вперед, то останавливается, разглядывает встречные дома. Она обязательно желает узнать флигель папиного детства, дом Григория Михайловича Тарикова — Паучка; Женя желает увидеть тонконогого Рекса, Шалуна, белого, как облако, Бобика, старого Соловья.
А их нет… Ни домов, ни собак, ни сарая, где стояла красноармейская лошадь.
Все исчезло.
Женя с недоумением озирается. Наконец она спрашивает:
— А где же Антошин дом?
— Все так переменилось.
Неподалеку от флигеля, где жил Антоша, дома Тариковых, трехэтажная школа. Словно серый каракуль, блестит ее цинковая крыша.
— Что это?
— Школа… Ее ремонтировал Майборода… А позднее учитель Авксентий Евстафьевич научил в этой школе Антошу Орлова читать и писать.
Словно из-под земли вырос высоченный забор.
Антон Васильевич толкнул калитку… Стадион. Трибуны окружили любопытным кольцом изумрудное футбольное поле.
Женя бежит через поле, врывается в ворота и, застряв, как мяч в сетке, останавливается лицом к полю. Теперь Женя Орлова уже больше не ученица четвертого класса «А», она — знаменитый вратарь Лев Яшин. Женя упирает ладони в колени и напряженно смотрит на газон.
Потом Жене надоело быть вратарем, и она поднялась к папе на трибуну.
Отсюда все хорошо и далеко видно… Перед ними Красная улица. По асфальту спешит автобус, старые каштаны заглядывают в стеклянную автобусную крышу.
Красная улица продолжается со своими деревянными довоенными домами, новой школой, плодовыми садами, голубым автобусом…
Женя и Антон Васильевич перепрыгивают через две ступеньки с трибуны, бегут наперегонки в сад и там под густой липой, в синем, как Ледовитый океан, киоске покупают два вафельных стакана с мороженым, два переполненных через край мороженым вафельных стакана.
— Мороженое в твоем Новоселенске, папа, замечательное… За всю свою жизнь я такого не пробовала. Купи мне, пожалуйста, завтра… Хорошо? Только побольше… Самый большой новоселенский вафельный стакан.
Глава четырнадцатая
Полоска света тянется из-под двери. Стол, стулья, полки с книгами словно растут в полутьме. Телефон выглядит черной собакой, опустившей круглую голову на лапы. По световой дорожке к Жене — она только что проснулась на огромном без спинки диване — бегут голоса:
— Познакомься, Антон, моя жена…
— Тамара!
— Меня еще можно узнать, Антон?..
— Разбужу дочку… Она о тебе много слышала, Тамара с двумя косичками.
— Детский сон не следует прерывать.
Женя хочет крикнуть: «Мой сон сам прервался… Сам по себе…» А в это время:
— Ты ее слушайся, она как-никак детский врач. Она все знает.
— Это так: меня обязательно слушаться… Я все знаю.
Слова журчат на электрической дорожке, сливаются, словно дождевые ручьи…
На этот раз Женю разбудило солнце.
«Ушли, — с обидой думает девочка, — бросили Женю одну в незнакомом доме, в малознакомом городе… Нет, это не Страна послушных родителей».
Женя неохотно встает, чистит зубы, умывается, ест и уже готова мыть посуду, как входит папа.
— Доброе утро, молодец! Помой посуду, и я тебе кое-что расскажу… Впрочем, давай мыть вместе.
Папа с Женей выходят в сад. Под густой яблоней — круглый стол. Они садятся за этот стол.
— То, что ты от меня услышишь, Женя, не обыкновенная история, а — продолжение… И рассказал мне ее не кто иной, как Иван Сергеевич Козак.
У Жени заблестели глаза: она любит истории с продолжением.
На всякий случай она спела:
— Может быть…
— Ну ладно, рассказывай.
Женя облокотилась на стол, подперла щеки ладошками.
— Антоша подрос и уехал с мамой из Новоселенска в Москву к дальним родственникам… Дело в том, что Василий Орлов — отец Антоши — погиб во время гражданской войны.
Федя Носарь, Ваня Цыган, Тамара с двумя косичками и Жорж Тариков продолжали жить в Новоселенске, закончили среднюю школу, а затем и фабзавуч.