Синий Колодец - [24]

Два года работал Жорж Тариков на заводе по слесарной специальности, после чего поступил в педагогический институт. На последнем курсе института у Жоржа тяжело заболели глаза. Институт он все же успел окончить и учительствовал в деревне Детьковичи… Из-за плохого зрения Жоржа Тарикова не взяли на военную службу.

Случилась беда с Федей Носарем: на соревнованиях по прыжкам в высоту Федор сломал ногу, долго лечился в больнице, ходил на костылях, но так хромым и остался.

Накануне войны новоселенские комсомольцы избрали Ивана Козака своим секретарем.

— Его перестали звать Цыганом? — спросила Женя.

— Не перестали… Его и сейчас по старой памяти, случается, зовут Цыганом… Хотя какой он теперь Цыган? Седой, разве только брови…

— Это верно, — согласилась Женя. — Дядя Иван Сергеевич на цыгана никак не похож.

— Когда началась Великая Отечественная война, Ивана Козака оставили в районе комиссаром партизанского отряда. В отряд вступили и Федор Носарь, и Тамара Плахтина.

…Ноябрьским вечером тысяча девятьсот сорок второго года Федор Носарь, откомандированный по партизанскому делу в Новоселенск к деду Свириду, встретил Жоржа Тарикова.

Федор вышел из ворот дома, где жил дед Свирид, и у самых ворот столкнулся с Жоржем.

Сразу они друг друга не узнали. А потом Федор узнал Жоржа. Федор хотел пройти мимо, но почему-то раздумал. Ему вдруг захотелось спросить Жоржа, что он делает в Новоселенске. Федор хлопнул Жоржа по плечу, тот вздрогнул от неожиданности и по привычке вобрал голову в плечи, как черепаха.

Но когда Жорж узнал Федора, то даже обрадовался и охотно рассказал, что школу в Детьковичах немцы закрыли и он служит теперь в новоселенском кинотеатре кассиром. Его взяли в кинотеатр потому, что он свободно говорит по-немецки, а главное, потому, что его отец, Григорий Михайлович, имел когда-то лавку и несколько собственных домов.

В свою очередь Жорж спросил, как живет сам Федор и чем занимается.

Федор ответил, что живет в деревне у знакомой колхозницы, а занимается чем придется, он немного умеет чинить обувь. Тогда Жорж без обиняков спросил: не знает ли Федор, как связаться с партизанами? Жорж сказал: он потому так прямо спрашивает, что они с Федором друзья с детства, он доверяет Федору. И еще Жорж сказал, что мог бы быть полезен партизанам, так как служит в кинотеатре кассиром, туда постоянно ходят немецкие офицеры и солдаты, а он, Жорж, хорошо знает немецкий язык.

Федор ответил, что ему неизвестно, как связаться с партизанами, сейчас поздно, а до деревни — не близкий конец. Как-нибудь в другой раз он соберется в Новоселенск и тогда постарается повидаться с Жоржем.

Жорж дал Федору свой адрес.

Об этой встрече Федор Носарь в ту же ночь рассказал комиссару партизанского отряда Ивану Козаку.

Случилось так, что спустя несколько дней после разговора Федора с Жоржем немцы расстреляли деда Свирида.

В то же время немцы начали прочесывать леса вокруг Новоселенска. В те дни партизанскому отряду пришлось круто. В одной из стычек с фашистами погиб Федор Носарь.

Отряд скрылся в лесных дебрях, окруженных со всех сторон болотами, куда не только немцы, овчарки немецкие страшились показываться.

Однажды ночью Иван Козак с двумя партизанами решили разведать обстановку в Новоселенске, а заодно повидаться с Жоржем Тариковым для выяснения некоторых обстоятельств гибели деда Свирида.

* * *

Едва начался последний сеанс в кинотеатре, оттуда вышел человек в черном демисезонном пальто, в очках, в кепке и, зябко поеживаясь, вобрав голову в плечи, направился в сторону Красной улицы.

Иван Козак сразу узнал Жоржа и окликнул его. И Жорж узнал по голосу Козака. Жорж почему-то не очень удивился, сказал:

— Здравствуй, Ваня. И ты в Новоселенске? А я как-то встретил Федю Носаря и забыл спросить о тебе.

Жорж вплотную подошел к Ивану Козаку, шепотом спросил:

— Ты убежал откуда, скрываешься? Зайди ко мне, я здесь близко живу.

— Зайду… Только нас трое.

— Трое так трое. Жаль, холодновато у меня.

Тариков жил в полуразвалившемся доме. Один. Теперь того дома уже нет. Его растащили на дрова.

У Жоржа было действительно холодно. Даже вода замерзла. Иван Козак захотел напиться, сунул железную кружку в ведро, а в ведре — лед.

— Пойду дровишек принесу, — сказал Жорж. — Забор по соседству сломали.

— Ты не суетись, сядь, — остановил его Иван.

Жорж сел на свою койку.

Партизан стал у двери, другой — у окна.

Иван прямо спросил:

— Ты продал деда Свирида, Тариков?

Жорж пятерней сгреб очки и, протирая запотелые стекла, щурил на Ивана Козака воспаленные глаза,

— То есть как продал?

Партизан у двери сказал:

— Чего с этой гитлеровской гнидой рассусоливать? Придавить его — и дело с концом.

— Если вы полагаете, что я предатель, то глубоко ошибаетесь. Я не предавал деда Свирида. Я был огорчен, когда деда Свирида расстреляли… Наоборот, я хочу помогать партизанам. Ведь я служу в кинотеатре и почти свободно изъясняюсь по-немецки. Я и у Федора спрашивал, как связаться с партизанами. И у тебя, Иван, намереваюсь спросить.

Жорж выжидательно смотрел сквозь протертые стекла очков на Ивана Козака. Спокойствие Жоржа Тарикова могло кого угодно вывести из терпения. Правда, его голова чуть тряслась на очень тонкой шее. У Жоржа и в детстве была тонкая шея, вся в пупырышках. Одно время его дразнили «Цыпленок».