— Слышу.
— Тогда все решено.
— Что решено?
— То, что мы поженимся.
— Поженимся?
— Если ты подумала, что я собираюсь жить с тобой в грехе, то скорее передумай! В нашем роду это не приветствуется, — пошутил Кир.
— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?
Голос у нее задрожал, она, словно загипнотизированная, не могла отвести широко раскрытых глаз от лица Кира.
— Разве я только что этого не сказал?
— Но ты не сделал мне предложение, как положено! И не спросил, люблю ли я тебя!
На какую-то, долю секунды Кира охватили тревога и сомнение.
— Джорджия, ты любишь меня?
— Очень люблю, Кир.
Он облегченно вздохнул, синие глаза радостно засверкали.
— Значит, ты выйдешь за меня и сделаешь меня самым счастливым человеком, таким счастливым, о чем я даже и не мечтал?
— Да, любимый… я постараюсь.
Джорджия обхватила руками его шею и подняла голову, принимая страстный и нежный поцелуй.
Кир предавался очередному эротическому сну.
На этот раз ему снилась стройная кареглазая шатенка — наверняка звезда шоу, на которой из одежды было что-то крошечное, ярко-красное, кружевное. Ему безумно хотелось сорвать с нее этот едва прикрывающий тело лоскуток… предпочтительно зубами.
Но в этом сне его желание приобрело новые оттенки. И имело прямое отношение к Джорджии, к его чувствам к ней.
Произошло это, спустя неделю после свадьбы. В Париже во время медового месяца они почти не выходили из роскошного номера в отеле, и Кир не знал, как по возвращении они будут описывать своим знакомым парижские достопримечательности.
Но вообще-то ему было безразлично, кто что подумает. Эта женщина, эта добрая, прекрасная, сияющая шатенка перевернула его мир, и он не желал, чтобы что-то изменилось.
— Кир…
— Да, любимая?
— Я сейчас сделаю тебя очень-очень счастливым.
— Ты уже сделала меня таким счастливым, каким я себя и представить не мог, любовь моя. Что еще ты придумала?
— Значит, у тебя нет никакого воображения! Что, если я сделаю вот так?
Джорджия стянула с себя полупрозрачные алые трусики, бросила их через плечо и игриво улыбнулась.
Кир застонал, а она потерлась крепкой упругой попкой о его бедра, затем села на него верхом.
Он не успел произнести и слова, как она нагнулась и он ощутил вкус ее губ, пахнущих вином и ароматным итальянским кофе, которым они наслаждались после обеда.
Джорджия приподняла голову, перевела дух после затяжного поцелуя и наградила мужа соблазнительной, провоцирующей улыбкой, перед которой не устояло бы даже мраморное изваяние.
Кира охватило сильнейшее желание, граничащее с болью.
Его красавица жена, еще совсем недавно невинная девушка, проявляла настоящее искусство соблазнения, и он подтрунивал над ней, говоря, что она наверстывает упущенное время.
И он не допустит, чтобы какой-то другой мужчина восхищался обретенным ею талантом! Он будет вместе с Джорджией вечно.
— А как насчет вот этого? — Она потерлась о его и без того набухший член, а он сжал руками ее хрупкие плечи и опустил на себя, целуя крепко и ненасытно.
Она вздыхала и постанывала, когда его пальцы заскользили внутри ее плоти, лаская и возбуждая. Прикусив зубами ее нижнюю губу, он постепенно погрузился полностью в ее теплое, влажное лоно.
— А как вам понравится вот это, миледи Глентейн? — хриплым шепотом шутливо произнес он, глядя, как переливаются золотые и зеленые крапинки в ее глазах, и продолжая погружаться все глубже в мягкую, податливую плоть.
— Мне… это очень нравится, — задыхаясь, ответила Джорджия. Темные волосы рассыпались по плечам, обрамляя полное восторга лицо.
— Ты не возражаешь, если мы весь вечер проведем за этим занятием? — спросил он.
— Но мне надо поесть!
— Тогда я закажу клубнику и шампанское в номер и накормлю тебя прямо в постели. Что скажешь?
— Скажу, что для человека, строго следующего традициям, у тебя редкая изобретательность, — с трудом выговорила она, так как дыхание ее участилось, а тело ритмично двигалось в унисон с телом Кира.
А Кир был весь во власти наслаждения и переполнявшей его любви к красавице жене.
— Это потому, что ты меня вдохновляешь, любимая… ты просто не представляешь, сколько для меня значишь!
Как странно возвращаться в Глентейн женой Кира!
Но когда они подъехали к дому и Джорджия снова увидела этот величественный парадный вход, увидела Мойру и других слуг, выстроившихся на ступенях, увидела Ноя, то почувствовала, что приехала домой.
Все, кто ждал ее, занимали не последнее место в ее сердце. Она по-настоящему сблизилась с ними за недели, предшествовавшие ее свадьбе с Киром, так что свою новую жизнь начинала не среди чужих людей.
Джорджия переоформила дом в Хаунслоу на Ноя, и теперь он сам волен решать, как поступить дальше. Она предложила ему продать дом и вложить часть вырученной суммы в бизнес.
Перед ними — включая Кира — открывались новые перспективы, они оставили прошлое позади и смело смотрели в будущее.
После двух недель в Париже, когда они с Киром пусть ненадолго, но забыли про всех, их мысли были заняты предстоящим рождением ребенка. Неважно, будет ли это мальчик или девочка, но они твердо знали, что малыш получит всю любовь, заботу и поддержку, которых в детстве были лишены Кир и его брат Робби.
