Синие дожди - [69]

И г н а т. Нет.

В а л е р и й. Этот маршрут, если верить легенде, человечеством уже испробован.

Ф и л и п п (зевает). Какой Арарат? Мы плывем только до Саратова. Что за буза?

И г н а т. Он куда-то сманивает с собой Мишку.

Ф и л и п п. Мишку я ему сам отдаю.

Г р а н я. Как это — отдаю? Он что — твой раб?

И г н а т (Терентьеву). Покажь документы.

Ф и л и п п. Он мой гость. Живи, и никто пальцем не тронет!

Т е р е н т ь е в (глянул на часы). Нет уж… раз такая перепалка, лучше уплыть. (Филиппу.) Первым хочет быть! Первым! Над всеми! Разве не видишь? Пойдем, Мишенька.

И г н а т. Мишка, не смей!

Т е р е н т ь е в. Залог у тебя…

И г н а т. Верни ему деньги!

Мишка колеблется.

Т е р е н т ь е в. Хо-хо… Пошла, так сказать, борьба за душу. Я набавлю.

И г н а т. Ты на работе. Разве забыл?

Т е р е н т ь е в. Даю еще.

М и ш к а. Дядя Филипп… прогул мне не поставишь?

Ф и л и п п. Не поставлю.

М и ш к а. Тогда поехали.

И г н а т. Мишка! Знаешь, что это за человек?

М и ш к а. Мишка, Мишка! Сто раз слыхал. Хватит, походил на веревочке! И зуботычины еще получать не хочу! Человек как человек, тебя не хуже!

И г н а т (загораживает ему дорогу). Сними гимнастерку.

М и ш к а. Это почему?

И г н а т. Снимай!

М и ш к а. Не твоя она.

И г н а т. И не твоя. (Он говорит тихо, чуть слышно, но вот-вот сорвется, закричит и даже ударит.)

М и ш к а. Да подавись ты этой рухлядью! (Сдергивает гимнастерку и, швырнув ее Игнату, уходит с Терентьевым.)

Ф и л и п п (Игнату). Мне перечить? Приказы мои отменять? (Ему под ноги подвернулся топор. Он схватил его.)

Г р а н я. Что ты делаешь? Совсем сдурел?

Филипп отшвырнул ее.

И г н а т (Валерию). Задержи их! Задержи!

Валерий убегает. В руках у Игната заводная ручка. Филипп и Игнат двигаются по кругу и оба напряжены до предела. Меж ними случайно оказалась Нелли. В руках у нее уж.

Н е л л и. А!.. А!.. Вот он. (Филиппу.) Хотите подержать?

Ф и л и п п. Уйди, девка!

Н е л л и. Глядите… его можно даже на шею повесить… как ожерелье…

Ф и л и п п. Сгинь, а то порешу вместе с этим гадом! (Топор высоко занесен.)

Н е л л и. А!.. А вы не бойтесь, не бойтесь… Он совсем ручной… (Все смелее наступает на Филиппа.)

Ф и л и п п. Фу… Фу! (Он уже ни на что, кроме ужа, не может смотреть.)

Игнат вышибает топор у Филиппа и скручивает ему руки.

Г р а н я. Давно бы так. (Помогает ему.)

Нелли как стояла, так и опустилась.

Глотни водицы, глотни! Ах ты, серебряная моя, ах ты, золотая!.. (Присела и чмокает ее в щеку, крепко прижимает к себе.)

В а л е р и й (возвращается). Уплыли! Не успел!

Густые, протяжные гудки разносятся над речной ширью.

Г р а н я. Ну, отошло сердечко-то? Отошло?.. Гляди — Волга. Волжские пароходы гудят.

Н е л л и (улыбается). Волга…

И г н а т. Э-эх! (Прижал гимнастерку к сердцу.) Проглядел… Сам отдал в чужие руки.

Г р а н я. Что ты?

И г н а т. Звал: поедем, Миша, Волгу увидишь. За нее мы стояли насмерть! За нее погиб твой отец Алексей. Я догоню их! Догоню! (Хватает весла.)

Г р а н я. Опомнись! Как же мы, без моториста-то? Ну, лоцмана я, ладно, заменю, места знаю. А у мотора кто?

В а л е р и й. Я! Я помогу! Я отлично разбираюсь в моторе!

Н е л л и. Да-да! Вы не сомневайтесь! Он все знает! Он такой! (Игнату.) А я — с вами.

И г н а т. Нет, девушка.

Н е л л и. Одному опасно, да и устанете! А я по гребле на школьных соревнованиях занимала не последние места!

В а л е р и й. Неля…

Н е л л и. Но ведь так надо! Надо! Надо! (Вырывает руку и убегает.)

В а л е р и й. Неля!..

Плеск воды, скрип уключин. Филипп пьяно мычит и крутит головой. Раздаются еще более мощные гудки. Сверкающий в темноте огнями — рубиновыми, золотистыми, изумрудными — стороной проплывает пароход, точно огромный город.

АКТ ТРЕТИЙ

Над плывущим плотом — нависшее серым потолком, в редких разрывах туч небо. Дали отсечены сплошной полосой обрушившегося ливня, шум которого доносится и сюда. Ни полыхания молний, ни грома — только ровный плеск массы воды. Г р а н я  стоит на вышке с фонарем. Провела рукой по волосам — и платок съехал на шею. Жадно вдыхает освежающий воздух. Входит  В а л е р и й. Рукава у него засучены до локтей.

В а л е р и й. Не видать?

Г р а н я. Где увидишь… за такой стеной. Вот он, потоп-то…

В а л е р и й (поднимается к ней). Никогда себе не прощу, что отпустил ее! Никогда! Это я, я должен был плыть с ним! Трус…

Г р а н я. Да не в трусости тут дело.

В а л е р и й. Уж такая черта в моем характере. Вместо того чтобы действовать, начинаю раскладывать — как лучше да как правильнее. Аналитик проклятый…

Г р а н я. Ну, не казните вы себя. Хорошая эта черта, и поступили вы правильно. Как бы я управилась теперь без вас? Идем очень опасным местом. Здесь две реки сливаются, и что ни весна — новые косы на пути.

В а л е р и й. У Терентьева — ружье. Он матерый волчище. А что у них? Ничего!

Г р а н я. Жизнь тоже не без перекатов.

В а л е р и й. Да ведь она только сердцем смелая! Вот так всегда. Кинется в драку, а сил маловато.

Г р а н я. Не будь у птиц сердце смелым, разве бы крылья поднимали их в такую высь?

Слышен треск, напоминающий выстрелы.

В а л е р и й. Что это?

Г р а н я. Бревна друг о дружку трутся. Волна крепчает.

В а л е р и й. Не догнать им теперь нас.