Синие дожди - [53]
Л е н ь к а. Я услышал выстрелы и вернулся… (Разжал кулак. В руке у него подкова.)
М и л д а. А где Ася и мать?
Л е н ь к а. У водокачки. Все там.
И л ю ш к а. Леня, Леня…
Ленька развязывает их. На лестнице — тяжелые шаги. Кто-то идет, не опасаясь. Ленька замер у дверей. Входит М о к е й И в а н о в и ч.
Л е н ь к а. А-а… это вы.
М о к е й И в а н о в и ч. Видел я, как ты сюда проник.
Г р и г о р и й. Помогите развязать, Мокей Иванович. Да пошлите скорее Сашу. Мы сейчас уходим.
Мокей Иванович вдруг наносит страшный удар Леньке по голове. Тот падает.
М и л д а. Что вы делаете?
М о к е й И в а н о в и ч. Ненавижу… В девятнадцатом году с вами не справились, так теперь руками немцев всех передушим.
Г р и г о р и й. Подлец! Подлец! (Силится освободиться и не может.)
Темнота.
Зазвучала губная гармошка, с какими любят ходить немецкие солдаты. Высвечивается гребень холма, на котором растут тонкостволые деревья — молодой лес. Ф а ш и с т ы ведут на расстрел г р у п п у л ю д е й. Их поворачивают к нам лицами, и среди них мы узнаем Г р и г о р и я, М и л д у, Л е н ь к у, И л ю ш к у. Ударила барабанная дробь, и мы не слышим команды н е м ц а - в е р з и л ы, не слышим, что закричали Григорий и Милда. Залп. Все падают. Снова зазвучала губная гармошка — все тише и дальше. Тише и дальше…
Прошло три с лишним года. Дом Карташовых уцелел в пламени войны, но что-то чуждое его строгости и простоте вошло в его быт: стало много ковров, подушечек. Х р и с т и н к а, располневшая, по-женски уверенная в себе, хлопочет в нем, как полноправная хозяйка. На комоде стоит патефон, и на всю квартиру несется: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось…»
Х р и с т и н к а. Нет… табуретки эти к черту! Выкину! Хватит — помозолили глаза. Стол передвину. (Вальсируя, приближается к окну.) Папа!
Г о л о с и з с а д а. Чего тебе?
Х р и с т и н к а. Зайди на минутку!
Г о л о с. Подожди малость.
Христинка тем же манером удаляется от окна. В комнате неслышно появилась Г а л и н а Я к о в л е в н а. Она очень постарела, поседела и как-то усохла лицом. Темные глаза ее смотрят настойчиво и пристально.
Х р и с т и н к а. Ой!.. (Чуть не налетела на нее.) Мама… как вы считаете, если я стол передвину немножко?
Галина Яковлевна молчит.
К вам я обращаюсь — не к столу!
Г а л и н а Я к о в л е в н а. Мне безразлично. (Остановилась возле окна.)
Из сада доносятся размашистые удары топором. Ударяют по живому дереву.
Х р и с т и н к а. Вы не имеете права так себя вести со мной. Я Саше пожалуюсь. Я к вам со всей душой, а вы меня ненавидите. За что? (Притворно всхлипнула.)
Галина Яковлевна не обращает на нее внимания. Христинка роется в комоде.
Посмотрите, какую я байку купила.
Г а л и н а Я к о в л е в н а. Хорошая.
Х р и с т и н к а. Вы так быстро шьете. Выкройте, пожалуйста. Распашонку. Внуку вашему!
Галина Яковлевна молча берет материал. Входит М о к е й И в а н о в и ч. Он тоже постарел, но стал еще шире в плечах, кряжистее. Он только что рубил, корчевал и одет соответственно.
Ноги-то вытри!
М о к е й И в а н о в и ч. Вытру, вытру! Чистоплюйка. Ну, зачем звала?
Галина Яковлевна поворачивается к нему лицом и в упор смотрит на него. Он отвечает столь же прямым и упорным взглядом.
Х р и с т и н к а. Ой, не могу! Как встретятся, так и упрутся друг в друга глазами! Словно не виделись никогда!
М о к е й И в а н о в и ч (дочери). Ну, чего тебе?
Х р и с т и н к а. Папа, я хочу купить стулья. Надоели эти тумбы! Как начнешь мыть полы, так употеешь, ворочая. А сейчас на базаре один человек легкие венские стулья продает.
М о к е й И в а н о в и ч. Почем?
Х р и с т и н к а. Вот и спросила цену, да забыла. Сколько нам надо? Тебе, Саше, мне. Потом и четвертый потребуется. (Глядя на Галину Яковлевну.) Всего пять. Но я думаю, и четырьмя можно обойтись.
М о к е й И в а н о в и ч (дает ей деньги). Купи пять. Слышишь? Пять.
Х р и с т и н к а. Пять, пять. Не глухая.
Галина Яковлевна выходит из комнаты, захватив ножницы и материал.
Папа… ну почему она так? Десяти слов не скажет. Я к ней всегда хорошо относилась, и теперь, а она… Ну, разве мы виноваты, что у нее сыновей немцы убили?
М о к е й И в а н о в и ч. Не обращай на нее внимания.
Х р и с т и н к а. Я ее боюсь. Глядит, будто завораживает. Вот увидишь, непременно какого-нибудь уродца рожу.
М о к е й И в а н о в и ч. Не болтай!
Х р и с т и н к а. В доме двое мужчин, а какую-то старуху не можете поставить на место!
М о к е й И в а н о в и ч. Я сказал — не тронь. Пускай доживает свой век как знает.
Х р и с т и н к а. Позволю я ей командовать! Как бы не так! Отошло ее времечко!.. Встанет у окна и все смотрит на эти елки! Да сруби ты их поскорей! Сруби!
М о к е й И в а н о в и ч. Какой бес в тебя вселился?
Х р и с т и н к а. А ты тоже… не очень-то покрикивай.
М о к е й И в а н о в и ч. Что?!
Х р и с т и н к а. За любовь платят любовью. А ты меня гладил, ладошечку-то в кулак сжимая… А уж сколько маме бедной перепадало.
М о к е й И в а н о в и ч. Я тебя и сейчас!..
Х р и с т и н к а. Не в твоем дому живу — в своем! Только задень!
Возвращается с работы С а ш а.