Синие берега - [18]
Лена, говорливая, неунывающая Лена, — ее не узнать. У Лены наплаканные, красные глаза. Словно никогда и не были голубыми.
— Ленка, что случилось? Ленка!.. Говори же… — почти кричала Мария. Собственно, что ей Лена, она уже поняла, что случилось, еще там, на лестнице, поняла. Но в это нельзя было поверить. — Сдают Киев, да? Говори же… — Надеялась услышать, что это не так.
— Да.
Мария отпрянула на шаг. Вдруг совершенно опустошенная, переставшая что-либо сознавать, уронила руки, как чужие, беспомощно повисли они. Глаза уткнулись в пол, на котором лежал тот же оранжевый, зеленый, желтый свет витражей. И глаза, будто завороженные, не уходили от этого света, невозможно спокойный, он отстранял от себя все недоброе, что творилось вокруг. Что-то сдавило горло, почувствовала Мария, даже дыхание пресеклось.
Она привалилась к стене, чтоб не упасть.
Мария бежала мимо «Континенталя», выскочила на Крещатик. Ноги подкашивались, но она не замедляла бега. «Не может быть! Не может быть!» потерянно повторяла она. Она задыхалась, словно на улице вокруг не стало воздуха. «Нет, нет, нет, не может быть!..»
Теперь на Крещатике чувствовалось возбуждение. Неужели, совсем недавно, когда проходила здесь, она не заметила этого? Или все было спокойно и началось только что? Взволнованные, подавленные, люди стояли по обе стороны мостовой и, будто обманутые в чем-то самом сокровенном, смотрели, как двигались мимо них красноармейцы. Лица понурые, серые от усталости, пыли, плечи опущены, словно не скатку, не винтовку, — тяжелое горе города несли на себе.
Мария бежала дальше, домой.
Федор Иванович лежал на диване, под пледом, голова высоко закинута на подушку, прикрыты запавшие глаза. Хриплое дыхание, похожее на нестихающий стон, выдавало его состояние. Услышав, что появилась Мария, он открыл глаза. Мария видела, как трудно было ему это сделать.
— Марийка… — с усилием повернул к ней голову. — Уходи, — сказал дрогнувшим голосом.
— Дядя-Федя, милый… Что же это? — рухнула Мария на колени, припала к его недвижно вытянутой вдоль тела руке. — Что же это, дядя?..
— Марийка… не медли… Радио, когда ты ушла… Плохая сводка Совинформбюро… Очень плохая… Потом… потом… соседи сказали… слышали ночью… где-то уже за Днепром… был бой. Немцы обошли город…
Мария не отнимала лица от его руки, костлявой, сухой, длинной, как бы забылась и не слышала, что говорил он, как бы находилась в других обстоятельствах, далеких от беды, и все неладное никакого отношения к ней не имело.
Толчок сердца заставил ее очнуться. Она поднялась. Нервно, невпопад перебирала пальцами, будто выронила что-то и силилась подхватить.
Подошла Полина Ильинична, бледная-бледная, губы подергивались, как в судороге.
— Федя… Федя… Выпей.
Трясущейся рукой поднес Федор Иванович мензурку ко рту.
— Марийка, иди, иди, — сдавленно произнесла Полина Ильинична. По щекам слезы, ладонь умоляюще прижата к груди. — Все нужное уложила в рюкзак. Вон он. Не мешкай…
Глаза Марии наткнулись на прислоненный к стене рюкзак. «А, рюкзак…» Тетя еще что-то говорит? Выпрямив голову, взглянула на нее. Нет, не говорит. Стиснув зубы, Полина Ильинична металась от окна к двери, от двери к окну, и к дивану — к Федору Ивановичу, и опять к двери. Останавливалась там, будто ждала — вот распахнется она и кто-то принесет обнадеживающую весть, и, не дождавшись этого, снова неслась к окну. «Нет, ничего не говорит». И верно, ни слова больше не могла Полина Ильинична произнести. Взгляды их встретились: круглое ее лицо с глубокими серыми глазами и длинными бровями над ними, доверчиво-открытое — лицо мамы и, наверное, ее, Марии, тоже, она ведь, говорят, копия мамы — лицо Полины Ильиничны сразу постарело.
Мария приложила пальцы к вискам: в голове, как удары, стучало, стучало: «Сдают Киев… Надо уходить… Рюкзак… Сдают Киев… Надо уходить… Тетя молчит, дядя-Федя, Федор Иванович, молчит. Что еще?.. Надо уходить…»
Война шла уже три месяца, Мария, как и другие, стала привыкать к ней. Ну, рыла окопы, ну, в бомбовые воронки попадала, слушала вой сирен, возвещавших воздушную тревогу, пробиралась по затемненному городу… Жизнь все-таки продолжалась. В газетах читала сводки Совинформбюро, читала о боях, об отступлениях. Будет трудно, будет плохо, понимала она, но все в конце концов наладится. И вдруг: сдают Киев. Она не представляла себе, что значит отдавать кому-то город: как это может быть, когда в нем советские учреждения, советские вывески на них, по радио передают советские песни, советские книги на библиотечных полках, театры, булочные, трамваи, все такое всегдашнее, свое. Сдавать город?! Это не укладывалось в ее сознании.
— Дядя-Федя, милый, невозможно же такое, — взглянула на него со слабой надеждой, будто он мог сказать ей что-то утешительное. Но он только вздохнул. И она ухватилась за пришедшую в голову мысль: — А может, к вечеру положение изменится и Совинформбюро сообщит другое?.. Бывало же так, правда?
— Марийка… Марийка… Не задерживайся, Марийка… С народом доберешься хоть до Яготина. А там… наверное, еще идут поезда… или машины. Что-нибудь да есть. И — до Харькова. А там и Москва. И ты дома… — Дядя-Федя, Федор Иванович, снова смежил веки и смолк. Он был слишком слаб.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Солдаты невидимых сражений — это чекисты, ведущие непрестанно — в дни мира, как и в дни войны, — самоотверженную борьбу с врагами Советской Родины, врагами мира и социализма.Большая часть материалов сборника написана самими чекистами, непосредственными участниками этой борьбы. В них повествуется о подлинных событиях и действительных героях. Имена многих из них широко известны.События, отображенные в сборнике, охватывают целую историческую эпоху — от конца гражданской войны до наших дней.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.