Синица в руках - [8]

пр., — что люди тогда (да и сейчас, — только в меньшей степени) неу

держимо тянулись к искусству, к самовыражению, — наконец, общению

друг с другом, общему любимому делу. Причем, не за деньги, а за идею, за радость совместной реализации способностей и талантов, радость

совместного культурного проведения досуга. Как говорится, и на других

посмотреть, и себя показать!.. И потом, в заштатной Чернушке, кроме

23

телевизора, кинотеатра, половых игрищ да пьянки, иных, особых

развлечений ведь не имелось…

Первым делом, после упорных, но, к счастью, недолгих поисков, я обна

ружил, в местной музыкальной школе, преподавателя по классу домры

Свету Никонову, а в районном Доме пионеров — баяниста Хасанова

Виктора, лабавшего, как оказалось, на домре альт, когда был студентом

училища культуры. Света — полноватая, очень спокойная кареглазая де

вушка, — после некоторых колебаний, дала согласие играть приму в ан

самбле. А вот Хасанов (в последствии, душа нашего мини коллектива), с

большим энтузиазмом, воспринял идею выступать в оркестровом сос

таве «Узоров». Вообще, это был весёлый, добродушный, упитанный и

физически здоровущий сангвиник татарин, любитель всякого общест

ва, балагур и выпивоха, для которого любое новое начинание воспри

нималось, как бальзам на душу. Он, кстати, подсказал мне, кто бы еще

мог согласиться пополнить ансамбль.

К сожалению, обходя указанные адреса, пару тройку раз встретил веж

ливые отказы. Кто ссылался на отсутствие свободного времени, кто то

просто не имел желания «вспомнить музыкальную молодость» и пр. Но

вскоре, настойчивого «поисковика» ждал успех. В одном из общежитий, нашел отличного балалаечника Суворова Валентина, несколько стран

ного, с лицевым нервным тиком, худощавого парня. Он, оказывается, уже играл в первом чернушенском ансамбле, о котором выше упомина

лось. Валентин, без всяких проблем, выразил горячее желание стать при

мой балалайкой, да еще вывел, так сказать, на «главное лицо» в любом

оркестре — контрабасиста. Но его пришлось долго уговаривать, этого

хитроумного 35 летнего мужика, владеющего одним из самых сложных

народных инструментов. «Желательно, чтоб бабки Отдел культуры пла

тил, а то, что на дядю то бесплатно пахать?» — нагло заявил «лабух».

Однако я ничего пока обещать не мог. Было что то, в Сергее Любимове, отталкивающее, но выбора не оставалось: с грехом пополам, кое как

договорились, и то при условии, что на репетиции контрабасист будет

приходить не каждый раз.

Где то за железнодорожной линией, в «старой» Чернушке, с трудом на

шел и балалаечного альтиста Цветкова Колю, молодого парня, которого

пришлось уламывать, как девушку. Ну, некогда, дескать, ему ездить по

вечерам в такую даль, в РДК! «Но пойми: мы без альта, как без рук будем!

Выручай, — тебе ж за это, потом, спасибо скажут! — урезонивал, как мог. —

Даю слово: не пожалеешь! Всё будет клёво!». И Коля, в конце концов, сдался.

24

«Так, — размышлял «глава» группы, подводя итоги в своей гостинице, —

«комплект» музыкантов теперь почти полный. Мы с Ощепковым — 1 й

и 2 й баяны. Не хватает только второй домры и ударных. Всего в кол

лективе, должно быть 9 человек… В принципе, с ударными проблему

можно легко решить, если не найдется желающего на них лабать. Тре

щотку или бубен, может освоить любой оркестрант, хотя, конечно, нель

зя задействовать для этого примы и первый баян, — т.е. меня. Но где най

ти вторую домристку? Вот незадача! Ведь всех подходящих кандидатов, кого мог, обошел, говорил с ними, но те — ни в какую! Что же делать?..».

же было, отчаявшись, как

У

то раз придя на работу, задержался по делу в

вестибюле дворца. В это время, из художественной мастерской, что рас

полагалась на втором этаже, по лестнице спустилась некая мадемуазель

и, улыбаясь, быстро подошла к озабоченному руководителю.

— Здравствуйте! Слышала, Вы домристку ищете для ансамбля? Я

музыкальную школу по классу домры, в своё время, окончила. А зовут

Ларисой… Возьмёте к себе, если что?.. Так возьмёте?..

5

В от так, впервые, и увидел Ларису, — девушку из чертовой Чер

нушки, оставившую в жизни «молодого специалиста», да и в

дальнейшем существовании, светлый и, вместе с тем, «кровоточа

щий», весьма болезненный след. Никогда не забуду те её небесно

голубого цвета глаза, звонкий шутливый смех, румянец на щеках, когда

мы разговаривали, стоя у раздевалки в вестибюле, — решая, как оказалось, судьбу обоих.

— Дак как, возьмёте? — заразительно засмеялась девчонка.

Руководитель, потеряв дар речи, замер, охваченный внезапным волнени

ем. Наконец, вымолвил:

— А Вы здесь, что ли, работаете?

На Ларе был, заляпанный пятнами краски, черный халат. Она выразила

удивление:

— Столько раз Вас видела, а художников, разве, ни разу не замечали?

25

Я, кстати, художником оформителем во дворце и тружусь. Во он

там… — «синеглазка» показала рукой на мастерскую. — А Вы ведь, моло

дой специалист из Перми?

— Ну да. Так и есть… — волнение собеседника стало настолько силь

ным, что задрожали руки, и несчастный невротик почувствовал себя

плохо. Неполноценный, блин!

— Как Вам наша Чернушка? — осведомилась, продолжая улыбаться, Лариса.

— Ничего себе городок… Только грязи, пожалуй, многовато. — «Боль