Сингапур - [8]

Самолет очень резво взял со старта и со свирепым воем турбин рванулся в небо. Вскоре повторилось то же, что и после Москвы. Кстати, людской шум наполовину уменьшился, поскольку часть пассажиров, которые совершали полет по полному маршруту, после взлетной встряски снова впали в дремотное состояние. Несмотря на то, что не все еще проголодались, стюардессы, как заводные куклы, зашевелились, задвигались по отработанной системе, начиная укладывать на тележки комплексные обеды. Предстояло сызнова набивать желудок стандартной для всего мирового аэрофлота пищей.

Франкфурт, словно мираж, исчез где-то далеко под пеленой густой облачности.

Темнокожий господин, развалившись в кресле, как все слишком полные люди, нездорово и шумно дышал. Тоболин слышал его сипенье и в какой-то мере даже пожалел, догадываясь, что его сердце в наступивший период короткой адаптации находится в экстремальных условиях.

А через несколько минут, кажется, ему полегчало, потому и зашевелился. Черной волосатой рукой поправил на животе рубашку, забыв о галстуке. Сей предмет ярко-бордового цвета, длинный и широкий, по форме напоминающий пальмовый лист, перевернувшись изнанкой вверх, при каждом вздохе ползал вниз-вверх. Прямые, иссиня черные волосы на крупной голове, зачесанные назад с завидной аккуратностью, лоснились словно смазанные сапожным кремом.

От недавнего женского запаха остались одни воспоминания. Теперь попахивало африканским потом, разбавленным туалетной водой высокого качества. Такое соседство, слишком контрастное с тем, что было, на Тоболина подействовало не то что убийственно, за время своей морской деятельности он всякого повидал, но и не прибавило комфорта. В любом случее надо было терпеть.

Глянул вскольз на соседа. Тот, закрыв глаза, склонив голову почти на плечо Тоболину, блаженно отдыхал, а возможно, уже спал. Тоболин, стараясь не шебуршать, чтобы не помешать соседу отдыхать, тихо вынул из кармашика переднего кресла газету. Оказалась кем-то оставленная «Дейли Меил». На первой странице узнал цветные портреты Южно-Африканского лидера Манделы и его супруги Винни. Эти персонажи уже длительное время не сходили со страниц самых известных в мире газет. Их лица с первого взгляда стали узнавать даже люди, далекие от политики. Тоболин не читая догадался: знакомый газетный сериал, подобный телевизионому «Санта-Барбара». Брако-разводный процесс черного вождя, нобелевского лауреата, сенсационно подбрасываемый читателям со строгой повторяемостью продолжения. Много лет, как семейные распри закончились, а дотошные журналисты продолжают зарабатывать деньги, вытаскивая наружу из неизвестных источников все новые и новые сведения из интимной жизни известной на весь мир черной пары, заимевшей благодаря этому вторую славу.

Легкое чирикание привлекло внимание Тоболина. Засунув газету в тот же кармашек, взглянул вдоль салона. Знакомая стюардесса, ставшая уже как бы своей, катила тележку, заставленную этажами плоских пластиковых коробок… Малюсенькие колесики поскрипывали издавая звуки, похожие на птичье щебетанье. Вполне можно допустить, — придумано специально, вместо колокольчиков, чтобы будить спящих пассажиров. Между прочим, до Франкфурта Тоболин такого не заметил. Вероятно потому, что был увлечен разговором с Анной. Несмотря на отвращение к пластиковым коробкам, зная, что в них находится, стюардессе почему-то обрадовался. Она, в свою очередь, на этот раз отметила его излишком внимания. И не потому, что он какой-то особенный, а в первую очередь, как посвященная в маленькую тайну, из-за которой произошло небольшое торжество.

Тоболин не успел отказаться от еды, как встретил ее сочувствующий взгляд. Впрочем, он продолжался всего лишь мгновение и затем ее лицо полыхнуло веселой подбадривающей улыбкой, выражающей: «Ничего, потерпите. Пути осталось немного.»

4

Галина Петровна наблюдала за самолетом из здания аэропорта до тех пор, пока он, оторвавшись от взлетной полосы, не пошел круто вверх. Синие полосы от турбин дорожками прочертили путь в небо. Вскоре самолет скрылся где-то сбоку за пределами оконной видимости. Выйдя на улицу, она поискала глазами остановку автобусов на Москву. Табличек висело несколько. Небольшие маршрутки подбегали одна за другой, освобождаясь от пассажиров, которые, только ступив на асфальт, устремлялись к стеклянным дверям вокзала, перегораживая пешеходную полосу. Галина Петровна, досадуя на них, задерживалась, уступая дорогу. Она торопилась, планируя уехать домой ночным поездом. К тому же не хотела упустить случая, чтобы не повидаться с братом, живущим в одном из пригородов Москвы. Поэтому-то в ее распоряжении имелось не так-то много времени.

Просмотрев все таблички на привокзальной площади, уверенно остановилась у крайней, на которой было написано «Москва» с указанием времени отправления автобусов. Автобуса пока не было, и человек десять налегке, видно, кого-то провожали, стояли, поглядывая на часы.

Отойдя в сторонку, Галина Петровна вспомнила о своем лице. Вынула из сумочки зеркальце, посмотрелась. Краска на ресницах и веках смазалась от слезинок и тепла, образовав под глазами темные полукружья. Послюнявив платочек, она вытерла, а подкрашивать больше не стала. Оглядела себя внимательно, поправила на талии узкую юбку, причинившей ей за сутки дороги немало неудобств. В это время в распахнутые двери вокзала вывалила разноязычная толпа туристов, вероятно, с очередного прилетевшего самолета. Громко разговаривая, они окружили Галину Петровну. Вскоре, мягко затормозив, подъехал длинный, как железнодорожный вагон, автобус, будто назло оказавшийся заказным. Как только открылись его двери, туристы не торопясь стали в него входить. Галина Петровна подождала, пока последний из них не поднялся на ступеньку и затем подошла к водителю. Сначала он отрицательно покивал головой, но чуть позже, может быть, из-за сочувствия или, как говорят, лишний рубль в кармане не помешает, сам позвал ее.