Синеглазая - [11]
— Хорошо.
Скоро рассвет, некогда засиживаться, — продолжала Ориша, внимательно глядя на лежащего неподвижно человека, а затем спросила: — Болит?
— Ничего, теперь легче…
— Петрович вернулся благополучно… В больнице никого не осталось.
— Надо осторожнее…
Человеку было трудно говорить. Ориша положила свою тонкую руку на его большую, неподвижно лежащую на сером одеяле руку, пожала ее легонько и встала, стряхивая с себя усталость.
Владислав понял, что попал в партизанскую землянку, а привычным глазом хирурга определил, что Степан Павлович лежит с перебинтованной ногой.
— Не мой ли пациент? — обратился он к Орише.
— Да, вы оперировали его, — сказала Ориша и впервые за все время посмотрела на него ласково, как смотрят только на близких людей. — Здесь есть медикаменты и пища… Выходить из землянки не следует. Я замаскирую вход. А теперь я пойду, — просто и неожиданно сказала она и пошла, ссутулившись, тоненькая, маленькая, как девчонка.
— Подождите, куда же вы?.. — воскликнул Владислав.
Ориша не остановилась.
Степан Павлович окликнул его:
— Не задерживайте ее, наверно, уже светает…
Владислав слышал шуршание веток наверху, хотел услышать еще ее голос. Но Ориша работала молча. Потом шуршание прекратилось. Ориша, должно быть, ушла. И Владислав, все еще не пришедший в себя после случившегося с ним, провожал ее мысленно как героиню еще не закончившейся для него сказки.
VII
Время тянулось медленно. Говорили о многом, но ничего так не волновало Владислава, как разговор об Орише. Степан Павлович понимал это, хотя и не подавал виду. Рассказывал охотно обо всем, что знал.
— Здешняя она? — спросил как-то Владислав, все больше проникаясь тревогой, что никогда больше не встретится с ней.
— Не знаю. Должно быть, все же не здешняя. Фамилии такие в этих краях не встречаются. Работала в медпункте на химкомбинате. А приехала, кажется, из Днепропетровска. Стало быть, приезжая. Но это значения не имеет, — закончил Степан Павлович и почему-то вздохнул.
— Я не потому, что имеет значение, — поспешил сказать Владислав.
— Понимаю, понимаю, после войны в гости к ней собираетесь.
— И не потому, что в гости… Совсем другое… — Владислав помедлил, подыскивая нужные, слова. — В жизни иногда встречаются люди, которые заставляют много думать о себе, о других, о времени и будущем. Встречаются они редко. Иному могут вовсе не встретиться. Но если такая встреча произошла, она никогда не забудется. Мы очень мало с ней говорили. И обидно, что я ее подозревал в чем-то плохом. Мне бы очень хотелось встретиться с ней еще.
— Все обойдется благополучно, встретитесь.
— Меня многое удивляет. Почему, например, она не могла завести откровенный разговор со мной? Ведь я бы сразу ее понял.
— А я думаю, она сразу угадала в вас друга и помощника.
— Если Ориша угадала во мне друга и помощника, почему же она тогда не отправила меня прооперировать вас здесь, в землянке, а решилась на риск тянуть вас в свою больницу, где всегда шатались немцы?
— Так, к сожалению, получилось. Ориша считала, что оперировать должен опытный хирург. А за вами внимательно присматривали, сразу вывести вас из больницы не удавалось. Ждать с операцией уже нельзя было. Поэтому Ориша пошла на риск. Все равно без операции я бы не был жильцом на свете. Наши ребята там были — санитары. В случае чего, помогли бы…
— Но и Штрауха я спас из-за нее.
— Вы спасли, а другие подкараулили.
— Как?!
— Да так. Самолетик-то разбился, не долетел до госпиталя.
Владислав обиделся, заговорил быстро, не скрывая обиды:
— Я должен был это сделать. Мне было проще, И она, по-моему, догадывалась. Нельзя же так. И зачем подвергать риску других людей! Устроить аварию самолета ведь не так-то просто. Ну, скажите, правильно ли это?
Степан Павлович кашлянул, промолчал.
— Он прежде всего передо мной в ответе. На моих глазах Штраух убивал пленных. Я должен был его казнить. — Владислав позабыл о своих колебаниях и раздумьях во время и после операции.
— А ведь, наверно, не об одной казни она думала.
— Я понимаю, готовились и другие операции… Вот вас пришлось спасать. Больница, должно быть, являлась каким-то партизанским опорным пунктом. Но если я туда попал, я обязан был сделать больше. Я мог бы…
Степан Павлович остановил его жестом жилистой руки.
— Много вы о себе говорите… Я извиняюсь, конечно. И думаете, наверно, частенько о себе. Так тяжело жить. Мой дед говорил: подумай о брате, а о тебе пускай мерин подумает, он привык к тяжелой работе. Я извиняюсь, конечно, что говорю по-простому.
— Пожалуйста, пожалуйста… Но объясните самое непонятное: зачем Ориша подговорила пленных на безрассудный риск со льдом?
Степан Павлович почесал кривым указательным пальцем заросший черной щетиной подбородок.
— А ведь она не подговаривала, — сказал он, глядя вприщур на Владислава.
— Ну, это уж положим! — вспыхнул Тобильский. — Я сам видел и слышал. Я был свидетелем трагической картины…
— Всякое бывает, — уклончиво заметил Степан Павлович.
Владислав не понимал, и было трудно объяснить ему всех сложность возвращения людей к борьбе, и то, что не Ориша, а они сами хотели этого.
Через час после того, как они снова заговорили о лагерной жизни, Степан Павлович по этому же поводу сказал больше:
«Красный снег» — наиболее масштабное произведение Рыбаса, удостоенное в 1971 году премии Союза писателей и ВЦСПС. В основе многократно переизданного массовыми тиражами романа — события Гражданской войны в Донбассе 1918–1919 годов. Оцифровка и распространение романа произведена Союзом писателей ЛНР при поддержке государственного информационного агентства ЛНР «Луганский информационный центр» и Библиотеки Максима Мошкова.* * * 1918 год. Донбасс. Тревожно в шахтерском поселке Казаринке, где рабочие совсем недавно взяли власть в свои руки.
При испытании новой катапульты «Супер-Фортуна» погибает испытатель средств спасения Игорь Арефьев. Расследование ведут инспектора службы безопасности полетов Гусаров и Петриченков, люди разных характеров и разных подходов к делу. Через сложные сплетения жизненных ситуаций, драматические коллизии не каждый из них приходит к истине.
Новый роман Владимира Степаненко — многоплановое произведение, в котором прослежены судьбы двух поколений — фронтовиков и их детей. Писатель правдиво, с большим знанием деталей, показывает дни мирной учебы наших воинов. Для молодого летчика лейтенанта Владимира Кузовлева примером служит командующий генерал-лейтенант Николай Дмитриевич Луговой и замполит эскадрильи майор Федоров. В ночном полете Кузовлев сбивает нарушителя границы. Упав в холодное море, летчик побеждает стихию и остается живым. Роман «Дежурный по звездам» показывает мужание молодых воинов, которые приняли от старшего поколения эстафету славных дел.
Многие читатели знают Ивана Васильевича Вострышева как журналиста и литературоведа, автора брошюр и статей, пропагандирующих художественную литературу. Родился он в 1904 году в селе Большое Болдино, Горьковской области, в бедной крестьянской семье. В 1925 году вступил в члены КПСС. Более 15 лет работал в редакциях газет и журналов. В годы Великой Отечественной войны был на фронте. В 1949 г. окончил Академию общественных наук, затем работал научным сотрудником Института мировой литературы. Книга И. В. Вострышева «Зимой в Подлипках» посвящена колхозной жизни, судьбам людей современной деревни.
Размышление о тайнах писательского мастерства М. Булгакова, И. Бунина, А. Платонова… Лики времени 30—40—50-х годов: Литинститут, встречи с К. Паустовским, Ю. Олешей… Автор находит свой особый, национальный взгляд на события нашей повседневной жизни, на важнейшие явления литературы.
«Голодная степь» — роман о рабочем классе, о дружбе людей разных национальностей. Время действия романа — начало пятидесятых годов, место действия — Ленинград и Голодная степь в Узбекистане. Туда, на строящийся хлопкозавод, приезжают ленинградские рабочие-монтажники, чтобы собрать дизели и генераторы, пустить дизель-электрическую станцию. Большое место в романе занимают нравственные проблемы. Герои молоды, они любят, ревнуют, размышляют о жизни, о своем месте в ней.