Синеет речка Тара - [117]

Тогда пришел он в райфинотдел справиться о платежах по налоговым извещениям за земельный участок. В полутемном коридорчике учреждения его увидел начальник отдела Удачин.

— Родионов? — приостановился тот, взявшись уже за скобу двери.

— Он самый! — чуть ли не вытянулся перед финансовым богом района Егор Парфеныч.

— Вот вы-то мне как раз и нужны. Прошу в кабинет.

Удачин распахнул широко дверь. Со смутным предчувствием чего-то нехорошего переступил Егор порожек кабинета, и тут же был вежливо приглашен сесть на стул, который Клавдий Варфоломеич пододвинул ему. Сам же важно воссел в громоздкое, мореного дуба, кресло, положив на зеленое сукно холеные, в рыжих веснушках руки. На безымянном пальце правой руки жарко горело массивное золотое кольцо. Ну, прямо министр какой. Под взглядом его пристальных, немигающих серо-зеленых глаз, смотревших через стеклышки очков, Егору Парфенычу было не очень удобно: вроде бы его молча раздевали донага, оглядывая из праздного любопытства каждый квадратик израненного войной, с годами усохшего тела. И когда наконец Клавдий Варфоломеич с лисьей улыбочкой на жирно лоснящемся лице вкрадчиво и мягко, даже с этакой душевной доверительностью изволил спросить, как ловится рыбка, в голове старика мелькнула неприятная догадка, к чему все это пойдет. Надо быть настороже, дабы не попасть самому, как рыбке, в сети.

— Да что ж, Клавдий Варфоломеич, — сказал смиренно Егор, — потихонечку ловим. Когда, то исть… Не больно теперь рыбки-то в озерах. Да и мелкота одна. Но, как говорится, и маленькая рыбка лучше большого таракана. Хе-хе! Раньше-то, бывалочи… Вон дед мой — Афанасий, покойничек… В ту пору и крупнее и лучше шла рыба. И карась тебе, и чебак, и… и… Что уж тут говорить!

— Это верно, — согнал с лица улыбку Удачин, и глаза его построжали. Он поерзал в своем кресле-троне, как бы разминаясь для основного разговора, и продолжал холодно: — Все это верно говорите вы, уважаемый Егор… как вас?.. ага, Парфеныч. Все верно, дорогой вы мой. Раньше и времена были другие, и, естественно, — законы. Теперь же, при нашем социалистическом строе, где все богатство должно состоять на самом строжайшем учете и рачительно использоваться в хозяйстве, государственные законы запрещают рыбную ловлю частным путем, да к тому же еще и браконьерскими методами. Вам, надеюсь, это хорошо известно? Не так ли, уважаемый Егор… ммм… Егор Парфеныч?

— Но помилуйте, Клавдий Варфоломеич, — осмелился возразить Егор Парфеныч, чувствуя внутри сосущий холодок страха. — Помилуйте, дорогой вы наш человек. Озер-то у нас вокруг… А колдобин?.. Рыбе-то в них все одно пропадать. Мелеют озера и колдобины, высыхают да вымерзают. Вон какое было наше озеро Угуй. Ого! Берега размывало, и рыбы в нем — хоть лопатой греби. И гребли, никто никакого запрету не ставил. Чего ж так-то?

— Да вот уж так, как оно есть. Не нам с вами тут рассуждать, а подчиняться государственным законам, — не спускал строгих глаз со старика Удачин, откинувшись на спинку кресла. — Мне как финансовому работнику вменена обязанность наказывать людей, вам подобных, то есть штрафовать за незаконную ловлю рыбы из водоемов на территории нашего района. Надеюсь, и это вам ясно, дорогой мой Егор Парфеныч?

— Воля ваша, Клавдий Варфоломеич, — совсем пал духом Егор Парфеныч. — Наказывайте старика, бывшего фронтовика. Что ж?..

— Вы этим не… не… Одним словом, вам придется либо подписать документик, по которому вы будете выплачивать соответствующую сумму в пользу государства, либо вам сегодня же надо сдать в рыбнадзор сети и прочие там рыболовные снасти. Вот так!

Егор Парфеныч был совершенно подавлен. Он еще раз осмелился возразить начальнику и объяснить, что рыбной ловлей он занимается вовсе не с целью какой-то наживы, но больше из удовольствия побыть на природе, на лодчонке погрести по озерной глади, порадоваться тишине и покою, — всему тому, без чего он теперь не представляет себе жизни.

Разговор их прервала вошедшая в кабинет немолодая женщина, работница райфинотдела, хорошо знакомая Егору Парфенычу. Она подала на подпись Удачину какие-то бумаги.

— Оставьте, — сказал тот, прикрывая ладонью документы. — Я потом посмотрю.

— Но ведь это, Клавдий Варфоломеич, надо срочно, — заикнулась было женщина.

Но Удачин пресек ее строго:

— Марья Андреевна, вы же знаете — я повторяться не люблю. Идите и занимайтесь своим делом. Здесь за все сроки отвечаю я.

Женщина поспешно ретировалась, будто ее тут и не было, а Егор Парфеныч подумал: «Ну и команди-ир, туды вашу качалку! С таким-то ни до чего хорошего не дотолкуешься. Эх, придется, наверно, расставаться с рыбалкой».

Но все обернулось неожиданно хорошо.

— Ну ладно. — сказал Удачин, как только затворилась за женщиной дверь. Он легко поднялся из кресла, вытянул из пачки на столе сигаретку и запалил ее от блескучей зажигалки. Пыхнул сизоватым дымком, важно прошагал к окну, посмотрел в палисадничек, где зеленью маячили кустики каких-то растений, затем повернулся к Егору Парфенычу, недвижимо сидевшему в ожидании своей участи. — Ладно, старина, — повторил снисходительно-мягко. — Может, я тут несколько крутовато говорил. Не обидься, — перешел он на «ты».