Синее безмолвие - [7]
— Нет, — как из-за стенки донесся голос Бандурки, — все еще ищет.
— А нашел он что-нибудь?
— Да какой из него находяга! Он до тридцати пяти лет невесту себе не смог найти, а ты хочешь, чтобы он на дне моря нашел чего-то.
— Неужели не нашел?
— Так ты же тоже ничего не нашел. Так поменяйтесь находками, вот здорово будет.
Тут только Прохор вспомнил, что до сих пор ни сложном ее обмолвился ни о барже, ни об обнаруженных им металлических россыпях. Вот это диво! Может, и Качур так же забыл доложить? «Ладно, — решил про себя Прохор, — пойду на поверхность, доложу сразу». Он привязал за кнехт баржи конец тонкого пенькового троса. К этому тросу там, наверху, привяжут буй и, когда будет нужно, по нему сразу найдут баржу.
— Поднимай меня, Бандурка. Выхожу наверх! — крикнул в телефон Прохор.
Ближе к поверхности стало сереть, как бы светать над головой. Прохор подтянулся на спусковом конце, перевернулся навзничь, посмотрел вверх, чтобы, чего доброго, не трахнуться шлемом о днище судна. Посмотрел и глазам своим не поверил: у самого винта «Руслана» прицепилась кукла в скафандре. Спусковой конец и шланг-сигнал вглубь уходят, во тьме пропадают. А кукла висит у винта и только слегка руками шевелит.
— Стоп! Останови подъем! — крикнул Прохор Бандурке и потихоньку начал подплывать к гребному винту.
Кто же это мог бы прохлаждаться под водой? Слышал Прохор от старых водолазов, что иные ловкачи ухитряются даже курить под водой — запрячет в белье сигареты и спички, потом высвободит из рукава руку, просунет ее под шеей в шлем, зажжет и курит. Были и такие водолазы-лихачи, что даже борьбу затеяли на дне морском. Но кому нужно прохлаждаться, прицепившись к гребному винту? Однако подплыть незаметно Прохору не удалось. Заметил его водолаз, взобрался на винт, сел, ждет. Через иллюминатор Прохор увидел знакомое лицо — узкое, красное, с войлочными усиками под сплюснутым носом. Он, Качур. Забрался под корму, прицепился к гребному винту и командует: «Потравить конец — иду вправо», «Выбрать конец — иду влево», «Дать больше воздуха — хочу подвсплыть», «Дай меньше воздуха — хочу на глубину пойти». А сам холостой конец в глубину спускает, воздух через золотник стравливает, благо пузырьки воздуха лопаются под кормой, с палубы не видно. На спасателе думают, что человек вон сколько морского дна обшарил, а он и с места не двигался, и на дне, может, не был.
Качур и Демич поднялись на палубу почти одновременно. Прохор нарочно замешкался с раздеванием, чтобы вместе с Качуром идти докладывать капитану.
— Прямо под нами баржа, рядом — металла много, — ни глазом не моргнув, доложил капитану Качур.
Вот тебе и на! Значит, был он на дне, значит, видел все. Зачем же комедию ломал?
Качур вынул пачку черных сигарет, протянул капитану:
— Закуривайте, Виктор Владимирович. Заграничные, у знакомых морячков достал.
— Да мне курить, знаешь, небось, врачи запретили.
— А вы не курите, только так, дымок понюхайте. Он белатом да берстером пахнет…
Олефиренко помял в пальцах сигарету, поднес к пшеничной щеточке усов, сладко потянул носом воздух. Серые глаза вспыхнули молодым огнем:
— Действительно белатом, материковым ветром с Аравийского полуострова, пахнет.
— Да, да, Виктор Владимирович, знойным ветром Аравии пахнет. Кому-кому, а вам знаком этот ветер. Помните:
Качур был явно в ударе, читал выразительно, с подъемом, широким жестом длинной руки будто распахивая перед Прохором и капитаном океанские просторы:
— Не надо, Арсен Васильевич, хватит, — остановил его Олефиренко. — Не время сейчас, да и…
Капитан не договорил, но Прохор и без слов понял: тоскует Виктор по дальним походам, по океанским ветрам. А Качур снова вынул пачку черных сигарет и положил ее на стол перед капитаном:
— Возьмите, Виктор Владимирович…
— Да нельзя же мне курить.
— А вы не курите. Просто так держите их в кармане, чтобы иногда вспомнить исхоженные рейсы да ветры, трепавшие снасти в плаваниях.
«ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ, ТОВАРИЩ ДЕМИЧ!»
Перед ужином Прохор улучил минуту, когда Качур на спусковой станции остался один, подошел, спросил:
— Зачем ты, Арсен, это сделал?
— Чего сделал? — продолжая вытирать ветошью руки, отозвался Качур.
Отблески садящегося в море солнца падали на его непокрытую голову, лицо, голые, облепленные крупными веснушками плечи, и Прохору показался Качур рыжим, как ржавое болото.
— Что же, мне хорошему человеку пачку сигарет подарить нельзя?
— Я не об этом.
— О чем же?
— Зачем обманывал?
Маленькие черные зверьки метнулись и спрятались в темных глазницах, выглядывали оттуда колюче и хитро. Качур разогнул свое длинное тело, отбросил паклю, взял лежавший на помпе водолазный нож, попробовал пальцем лезвие и кивнул Прохору на банку:
— Садись, если пришел говорить по-хорошему, в ногах все равно правды нету.
— Ты скажи, зачем ты это сделал?
— Да тебе-то какое дело? Зарплату ты получишь за месяц полностью, и то, что я малость отдохнул, на твоем заработке никак не отразится. Понял?.. А разве ты не хотел бы, чтобы тебе за работу платили в два раза больше?
В основе героической повести события, происходившие в Одессе в годы Великой Отечественной войны. Книга рассказывает об обороне города, борьбе одесского подполья. Она написана на документальной основе.В центре произведения — герои-партизаны, комсомолец Яша Гордиенко, разведчик и связной, чекист В. А. Молодцов-Бадаев, руководитель отряда одесских партизан, и многие другие — люди мужественные, несгибаемой воли, до последней капли крови преданные советской Родине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.
