— А это кто? — удивился я. Ну, то что это Джун, человек-обрубок я знал, но вот остальное…
— Удивительный ты человек, Син. Вот наставишь кому рога с его девушкой и даже имя не спросишь. — задумчиво произнесла Майко: — парень это Акиры, вот кто.
— Огненный Хлыст — ее парень?!
— А то! С ее темпераментом и прочим — самое то. Хотя в последнее время у них было не очень. Но, судя по всему, ты это исправил. Мда. — Майко еще раз взглянула на парочку: — вот не собирается у тебя гарем, кто в лес, кто по дрова.
— Не очень то и хотелось. — сказал я: — кому он нужен, этот ваш гарем.
— Как кому. — удивилась Майко: — мне нужен.
При всей романтичности сцены все же следует собираться и уматывать отсюда — где-то вдалеке уже слышны сирены. Наделали мы тут шума — и мы, и наемники Такеши со своими Тип-56, и Огненный Хлыст, который обрубок Джун — это он у нас под влиянием Мары половину особняка снес и кучу народу положил. Сам же Мара не шумел, прошел тихо, тихо бы и ушел. Да.
Кстати, старый крокодил Джиро — жив. Он нас всех еще переживёт. Как он сумел выжить и где прятался — не знаю, мне Майко сказала, она с ребятами из гокудо парой слов перекинулась. Ребятки под началом Джуна посмотрели на особняк, на сад, на трупы с «Калашниковыми», кто-то успел даже рассказать, что в саду лежит «тот самый Мара!». И стали поглядывать на нас с уважением. Кланяться и уверять, что лично они всегда команду Сумераги-тайчо очень даже уважали и любили, благодарить, что мы мимо проходили в такой вот нелегкий час и помогли. Выражать надежду что в дальнейшем будем расходится бортами, а что до третьей и четвертой улиц — так и шут с ними, забирайте, Сумераги-тайчо, вы ж сегодня нам оябуна спасли!
В свете этого я уж было забеспокоился за свою узнаваемость и прочую тайну личной жизни, но Майко только фыркнула и сказала, что уж школьника в тебе сейчас нипочем не признать, страшный и в кровище весь, комбез рваный. Ты лучше, на груди запахни его, а то вон ребятки на грудь твою уже засматриваются. И вообще — ходит тут слушок, что Сумераги-тайчо теперь у нас в мужское все одевается, потому как любит по бабам ходить, жалко только Акиру-сан, она ж Джуна любит, а вот куда она от Сумераги-тайчо? Приходится терпеть бедняжке. Так что мнение ребят из гокудо разделилось, кто-то считал что тьфу на ваши эти развраты и бедную Акиру сексуально эксплуатируют, что конечно жаль, но для Джиро-сама, Акира — своей личной жизни не пожалела и привела Сумераги-тайчо с командой на помощь старику. Так сказать, заманила медовой ловушкой суровую главу своей команды.
Другие же считали, что чувства у Акиры к Джуну только дружеские остались, просто рада она что он живой остался, что Сумераги-тайчо спасла его непутевую голову, хотя разошелся он на славу, вон всю стену исполосовал своим хлыстом. А любит Акира сейчас Сумераги-тайчо, даже переоделась ради нее — во все темное. Все ж знают, что Акира-сан красное любит. И любовь у них там страшная, все бы и сложилось может, но вы же знаете Майко? Эту шебутную наемницу из квартала? Ту, которая … да, да, она самая. Так вот, и тут она встряла, прямо между нашей Акирой и Сумераги-тайчо. Поломала гармонию…
Но все, абсолютно все ребятки гокудо сходились на том, что «теперь-то мы понимаем, что не плевала Акира-сан в чашу оябуна, не поворачивалась к нему спиной, а под глубоким прикрытием втиралась (бувально!) в доверие к Сумераги-тайчо, чтобы союзников в нужную минуту привести».
В результате, все прониклись мудростью и хитрожопостью Джиро-сама, самоотверженностью и целеустремленностью Акиры-сан и посокрушались над Сумераги-тайчо — дескать такая молодая, а уже такая извращенка, но только тссс, не дай бог услышит, она ж тебя как бог черепаху…
— Так что не переживай. — махнула рукой Майко: — тут ты уже главная сплетня города, а таких как ты в простых школах не ищут. Можешь прямо посреди бела дня бегать по городу и кричать что ты Сумераги-тайчо — никто и не поверит.
— Ну… ладно. — сказал я, оглядываясь вокруг: — все это единение на Эльбе, конечно приятно, здорово что гокудо на нас теперь зуб не имеет, но не пора нам отсюда когти рвать? Уж больно мы долго тут торчим. Не дай бог…
— Да и сама так думаю. — говорит Майко и машет рукой Акире, потерявшей счет времени и о чем-то весело щебечущей со своим парнем. Парень! Огненный Хлыст Джун, подумать только!
— Он у нее еще и поэзией увлекается. — смеется Майко: — французской. В институте учится, мечта а не парень.
— Да что ты говоришь. Французская поэзия. — удивляется Читосе, стоящая рядом. Она устала, стоит, уперев руки в бедра, комбез разорван, в прорехах видно ее белую плоть и нижнее белье. Все в крови. Она красавица и все такое, но вид девушки в крови меня не возбуждает. Надо бы ее поймать, мелькает мысль, поймать и отмыть. В онсэне например. И поехать туда вдвоём, а то начнется — Син нас совратил, воспользовался своим импринтингом… У меня, между прочим тоже чувства есть, и они вполне определенной направленности.
— Все! — говорю я громко, и все затихают, внимая: — Хорош бардак разводить. Акира, Читосе, Майко — собираемся. Остальные — приятно было поработать вместе, приберитесь здесь. Джиро-сама поклон передавайте. — Майко кивает, Акира наконец отрывается от Джуна, Читосе устало потягивается и присоединяется к Майко.
