— Ты преувеличиваешь. — говорит Майко-Горо: — нет лифта и нет. Не все себе такое могут позволить.
— Ладно. Посмотрим. — говорю я. Тем временем раздается какой-то шум и по лестнице вниз спускается какой-то агрегат, в котором смутно угадывается инвалидное кресло. Вот только инвалидное кресло не может спускаться по лестнице само по себе. У инвалидного кресла нет металлических ног, похожих на паучьи — там, внизу, вместо колес. В центре конструкции — сидит Кикуми Тоторо, такая, какой мы видели ее на фотографиях, только одетая в белое кимоно. Кимоно висит складками на плечах, выдавая отсутствие рук, а в остальном, кажется, что все нормально. Просто девушка в белом кимоно верхом на металлическом пауке. Или кресле.
Конструкция спустилась с лестницы и остановилась напротив нас. Кикуми Тоторо взглянула на нас и моргнула.
— Это не они, Мария-сан. — откуда-то из недр паука-кресла прозвучал мелодичный голос. Мелодичный, но в то же время какой-то механический, безэмоциональный.
— Я так и думала. — послышался голос Марии. Она стояла сразу же за металлическим креслом, похожим на паука.
— А сейчас вы скажете, кто вы такие и почему вы выдаете себя за Горо Такэда. — говорит голос из недр механического паука и откуда-то сбоку у этого странного транспорта выдвигается металлическая рука. В руке — револьвер. Я бросаю быстрый взгляд на Марию-сан. У той в руке — тоже револьвер. Я думаю о том, что для Японии, страны, где огнестрельное оружие под строжайшим запретом, мы что-то слишком часто стоим под прицелом.
— Похоже, что нас раскрыли. — скалится Майко, все еще в образе, но ее шальная улыбка уже совершенно не в образе Горо, она разрывает его облик, словно чулки в сеточку, обтягивающие ногу монашки — ее имидж перед сестрами по монастырю. Не вяжется Горо-сан с такой вот улыбкой — бесшабашной, веселой и опасной. Горо-сан может быть опасным, это да. Наверное — может быть веселым. Но он совершенно точно не бывает и тем и другим одновременно.
— Кто вы такие? — повышает голос Мария, револьвер в ее руке дрожит: — отвечайте, ну? Считаю до трех! Один…
— Тебе страшно? — поворачивает ко мне голову Майко: — мне вот просто жуть как страшно. Сейчас описаюсь от страха.
— Конечно страшно. — отвечаю я: — когда в тебя тычут огнестрельным оружием особы, которые понятия не имеют, что они делают. Люди же могут пострадать.
— Два! Я не шучу, я сейчас выстрелю! — почти кричит Мария, револьвер в ее руке ходуном ходит. Вот второй револьвер, в металлическом манипуляторе кресла Кикуми — удерживается прямо и твердо. Насколько я вижу — направленным куда-то в торшер. Или в чайник. Но не в нас с Майко точно. Трудно прицеливаться, если у тебя и рук нет.
— Угу. — кивает Майко: — хоть бы предохранитель сняла сперва.
— Какой… — Мария поворачивает револьвер к себе и пытается заглянуть в ствол, но Майко стремительна и выбивает оружие у нее из рук.
— Дурочка. — говорит она ласково, подобрав оружие: — на револьверах нет предохранителей. А если так проверять будешь — без мозгов можно остаться.
— Банг! — звучит выстрел. Майко морщится. Садится на место, не обращая внимания на простреленный торшер справа.
— Банг! Банг! Банг! — звучат выстрелы, падает пробитый пулей чайник, разбивается какая-то картина, звенят бокалы, что-то рассыпается с кухонной полки.
— Банг! — и уже тише — щелк! — у нашего стального паука, у Кикуми — кончились патроны.
— Может хватит уже? — спрашивает Майко, принимая свой собственный облик: — они и так уже всю посуду у себя дома перебили.
— Надо же дать людям возможность проявить себя. — говорю я: — а то они так бы и тыкали в нас своими пукалками. Еще попали бы куда.
— В торшер они попали бы. — весело говорит Майко: — и много еще куда. Определенно надо курсы повышения квалификации проводить. Пришлем сюда Читосе, пусть учит их курок от спускового крючка отличать.
— Кто вы такие? — шепчет Мария, бросаясь к кухонному столу и выхватывая оттуда здоровенный тесак. Всегда гадал, для чего у японцев на кухне обязательно есть такие вот тесаки. Теперь стало понятно — как раз для таких случаев.
— Не подходите! — безэмоциональный голос металлического паука-кресла все-таки смог передать ужас и отчаяние: — не подходите, я не вернусь туда! Мария!
— Сейчас! Сейчас! — и крохотная Мария бросается с тесаком к креслу Кикуми, занеся руку для удара. Насилу ее остановил. Отобрал тесак.
— Спокойно! — говорю я: — никто никуда никого и … никак вообще!
— Очень связная речь. — зубоскалит Майко: — ты прямо успокоил всех, ага. В общем так, девочки… — и она начала объяснять. Тесак я убрал подальше от нервной Марии-сан, кресло-пауки спрятало разряженный револьвер и мы начали разговаривать по-настоящему.
— Поэтому мы и решили попробовать. — говорит Майко: — у нас есть возможность, которой у СКПУ нет. Мы можем попробовать восстановить Кикуми голосовые связки… хотя, конечно, здорово вы с креслом придумали, я такого никогда не видела.
— С креслом Мария-сан придумала. Она с работы принесла. — говорит Кикуми через динамики, встроенные в ее кресло.
— Это артефакт. — вздыхает Мария, глядя, как Майко смотрит на нее вопросительно: — я действительно с работы… только вы не рассказывайте никому, меня ж засудят.
