— Должен же ты уметь за себя постоять! Только драться умеешь. — говорит Ая-чан, а я киваю. Тут проще согласится, чем возражать, тем более я понимаю, что Ая-чан на самом деле просто подошла поговорить а «эта хулиганка Иошико» не более чем повод для разговора.
— Слышала я что вы про клуб говорили — продолжает Ая, нимало не смущаясь тем, что фактически подслушивала. С другой стороны, перемена есть перемена, все ходят и разговаривают, смеются, некоторые говорят довольно громко, так что если хочешь поговорить именно приватно, посекретничать — добро пожаловать в Темные Закутки Школы. Там и секретничай. Говоришь в классе — будь готов к тому, что все будут знать.
— Да, она предлагает к ним пойти. Все равно надо куда-то. — отвечаю я. После того, как вчера ночью три разгоряченные фурии … так и не сорвали мою вишенку (как там у Ярослава Гашека — «сударь, вы стряхнули пыльцу моей девственности»), только дерево потрясли — я пребываю в перманентном состоянии легкого возбуждения. Потому внимательно изучаю крепкие коленки Аи-чан, видные из-под юбки. Очень короткой юбки. Длинная юбка в классе одна — на Исиде Михо, тихой девочке в очках, чье присутствие или отсутствие довольно трудно заметить. Можно просто предположить, что она где-то есть. Как кот Шредингера.
— Вставай, пошли. — Ая-чан протягивает мне руку: — чего смотришь, вставай давай. Большая перемена же. — я встаю и иду за Аей. Действительно, большая перемена. По хорошему надо бы пообедать, да что-то не хочется. Видимо и вправду мы вчера у Майко все сожрали и все выпили. Мы с Аей идем по коридору и навстречу попадается Цудзи-кун, который шагает вместе с Акаи. В руках у Цудзи пакет из столовой. Надо сказать, что Цудзи-кун вел себя примерно все это время — не приставал ко мне, не посылал в столовую за якисобой, не пытался организовать тайную фронду за моей спиной. Вроде. Увидев нас с Аей, он подобрался. Акаи, его друган и приспешник сразу же отошел ему за спину. Мы обменялись кивками в стиле «я тебя вижу» и разошлись.
— Странный он стал. — подумала вслух Ая-чан: — перестал хулиганить так сильно. И даже за учебу взялся. После того, как ты его побил.
— Волшебный пендель от Синдзи-куна. — сказал я: — вернет вас на путь истинный! Устраняет хандру, печаль и возвращает вкус жизни! При покупке одного — получите еще один совершенно бесплатно!
— Пхах. — фыркнула Ая-чан: — не смешно. Ты, Синдзи-кун, плохой комик. Тебе лучше другую профессию поискать. Ой! — Ая-чан встала как вкопанная. Впереди нас была группа школьниц и происходила забавная мизансцена — трое школьниц с повязками на руках и с деревянным метром — остановили четвертую и сейчас измеряли ей юбку.
— Это комитет по моральному облику! — прошипела Ая-чан, прячась за меня: — прикрой меня, Синдзи! Да стой ты на месте не двигайся!
— Что?! — наличие подобного комитета меня несказанно удивило. Как-то в голове уже успел сложиться образ современного общества, где люди имеют право носить что хотят, лишь бы окружающим не мешать. Да у нас в классе кому юбку не померь — все маловато будет. Ну, разве что одна-две надлежащей длины найдутся. Иошико та же вообще то ли короткую юбку то ли широкий пояс носит… ладно еще шорты под низ одевает. И вообще вся эта вкусовщина из разряда — а кому смотреть противно, тот пускай и не глядит. Меня вот, длина юбки Аи-чан вполне устраивала. Нормальная такая. Все, что надо — видно. Остальное — по разрешению, предварительному согласию и согласованию в письменной форме. Наверное. Сзади меня прошипела Ая-чан, что-то в духе «да не вертись ты уже!» и «стой смирно, увидят же».
— Учащийся! — обратилась ко мне средняя девушка из троицы комитета: — у вас рубашка не застегнута! — рубашка на мне и вправду была не застегнута на две верхние пуговицы, а еще она благоухала запахом Майко, от чего у меня весь день на лице блуждает глупая улыбка. Точно-точно, я на себя в зеркало смотрел. Улыбка эта имеет свойство раздражать буквально всех представительниц противоположного пола. Я не могу описать, как именно пахнет Майко, у меня нет слов, я ж не Сапковский с его «крыжовником и сиренью». Но очень приятно. Какой-то такой сладкой, цветочной свежестью молодой девушки. А еще две пуговицы она мне оторвала, да. Или это Акира «слишком многовато Акиры сегодня» — сделала. С утра пуговиц уже не было. Так и хожу.
— Извините, пуговицы оторвались… — я смущенно почесал затылок.
— Мики! — скомандовала девушка и вперед выдвинулась ее коллега справа. Раз! — и в ее руках оказывается нитка с иголкой, а между тем другая девушка, присев на корточки протягивает ей коробочку, в которой лежат пуговицы. Да не просто так — пуговицы лежат группами, коробочка разделена на ячейки и в каждой ячейке лежат пуговицы, отсортированные по цвету, размеру и форме. На предплечье у девушки я замечаю светло-желтую губку, в которую воткнуты иглы — она носит ее, словно повязку. Удобно.
— Наклонись. — говорит она мне и я замечаю, что Мики-тян намного ниже меня. Я склоняюсь, словно делаю поклон высокому нравственному облику комитета и его членов и мне — тут же, молниеносно пришивают две пуговицы. Потрясающая скорость.
